История общества может быть раскрыта как история инновационно-культурных 
изменений, которые влекут за собой трансформацию инновационной стратификации 
общества по критерию отношения к новому (владения, использования, распоряжения 
новым). Новое в обществе существует как вещь, идея и социальное отношение 
(например, экономические, гендерные, межэтнические отношения). Вещный аспект 
инновационной стратификации моделирует ее идеаторный и реляционный аспекты, но 
не полностью. Рассмотрим подробнее именно вещный аспект инновационно-культурной 
стратификации общества на уровне повседневности, т. е. рутинной, стандартной, 
регулярно воспроизводимой деятельности.  
   В социологии сегодня принято выделять три типа (три сменяющие друг друга 
стадии) отношения людей к вещам, хотя жесткого поименования этих типов нет. Я 
бы назвал их благоговейно-общинным (1), потребительски-функциональным (2) и 
стилистически-гармоническим (3). Первый тип характерен для традиционной 
(дофабричной) ремесленной культуры, второй – для культуры индустриального 
массового потребительского общества и третий тип – для общества 
постиндустриального, “модернового”. Все три типа одновременно представлены и в 
инновационно-культурной стратификации в современной России. При этом, нельзя 
проводить жесткой корреляции между шкалами инновационной стратификации и 
классической социальной стратификации. Некорректность такого сопоставления 
обусловлена тем, что новое часто мимикрирует под старое (и наоборот), а вместе 
с ним изменяется (качественно и количественно) и портрет социального 
субъекта-носителя (владельца, пользователя, распорядителя) нового. В этом 
смысле парвеню-собиратель антиквариата (старого?) - это все еще 
потребительски-функциональный инновационно-культурный тип, а не человек, 
преодолевающий таким образом стилистический дискомфорт повседневной жизни.
   Благоговейно-общинное отношение к вещи, ее одухотворение, как характеристика 
распространенного и сегодня жизненного типа, помещает такого человека (группу) 
в консервативную стратификационную нишу. Вещи здесь накапливаются, берегутся, 
передаются из поколения в поколение. За вещами ухаживают. Та или иная вещь 
напрямую социально позиционирует своего владельца. Новое (в том числе и новая 
вещь) в этой социальной среде (традиционное и раннеиндустриальное общество) 
часто принципиально отторгается, и именно по социально-табуированным мотивам, а 
не по неким эстетическим соображениям (классический пример – старообрядчество). 
Община понимается здесь не как ближайшее окружение, а как некое более широкое 
социально-историческое пространство, замкнутое в предании. В крайнем своем 
проявлении – это человек-ретроград, а может быть и мракобес. Вместе с тем, роль 
исторического и социального культуртрегера, своеобразного медиума в этом случае 
берет на себя, как это часто и бывает, инновационно-культурный маргинал, 
“выпавший из гнезда” отщепенец, фальсификатор, а именно тот, кто готов “не быть 
здесь”, а пусть и “притворяться”, но “там”. Как говорил герой Мэтта Деймона в 
фильме “Талантливый мистер Рипли”, - “лучше притворяться кем-то, чем быть 
никем”. Именно этот тип-мистификатор носил в свое время манишку и накладные 
манжеты, подделывал документы, картины, скульптуры. По свидетельству Дж. Вазари 
в подобную авантюру был втянут и молодой флорентинец, закопавший собственное 
творение в землю, а потом счастливо нашедший “античную” скульптуру и выгодно 
продавший ее в Риме. Молодого человека звали Микеланджело Буонарроти, а 
скульптуру “Спящий купидон”.[1] 
   Потребительски-функциональное отношение к новой вещи в массовой 
повседневности знаменуется отказом от благоговения перед ней. Новинки с 
калейдоскопической быстротой сменяют друг друга. Отношение к вещам становится 
ситуативным. Все более распространенными оказываются одноразовые вещи, 
одноразовые связи, одноразовые люди… В этом обществе массового потребления 
патологический тип – не фанатик-собиратель старины, а тот, кто все “дни нашей 
жизни” проводит в бесконечной погоне за новинками. Модельный тип – “просто 
мещанин”.
   Стилистически-гармоническое отношение к новой вещи предполагает ее 
использование в единстве функционально-потребительских, 
эргономически-экологических и эстетических характеристик в гармонии с социумом. 
Этот тип все более полно и широко связан с проявляющейся тенденцией 
“развеществления” жизни.[2]. Модельный тип здесь – заядлый автомобилист, 
пересевший на велосипед в Брюсселе. Патологический тип – эстетствующий сибарит, 
заменивший стилем жизни саму жизнь. 
    
Список литературы
1. Дж. Вазари. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих 
эпохи Возрождения. М., 1992.
2. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995.