характер своего подопечного, а также на его "эгоизм, достигший почти 
кристаллической твердости". По всеобщему мнению, Вильгельм был "трудный, очень 
трудный" ребенок. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, Виктория, по совету 
Хинцпетера, поставила над сыном "беспримерный эксперимент", отдав наследника 
прусского престола в открытую г имназию в Касселе, г де тот учился вместе с 
сыновьями обычных бюргеров. Принц вставал в пять утра и до занятий в г имназии, 

которые начинались в семь, должен был час заниматься с Хинцпете-ром. Наряду с 
домашними занятиями, с которыми он едва справлялся, Вильгельм получал уроки 
верховой езды, фехтования и рисования. Кроме того, преподаватели г имназии по 
вечерам проводили с ним дополнительные занятия по своим предметам Тяжелый день, 

расписанный буквально по минутам, заканчивался в десять вечера, когда принц, 
совершенно обессиленный, падал в постель. Он закончил г имназию с оценкой 
"хорошо", но его леность в учебе продолжала приводить родителей в отчаяние. "Он 

от природы ужасный бездельник и тунеядец, он ничего не читает, разве что 
идиотские истории... - жаловалась мать в 1877 г. - Я боюсь, что его сердце 
совсем не-воспитано". Она писала, что у Вильгельма нет "скромности, доброты, 
доброжелательности, уважения к другим людям, способности забывать о себе, 
смирения", и желала, чтобы удалось "сломить его эгоизм и его душевную 
холодность". На других людей Вильгельм производил сложное, неоднозначное 
впечатление. Болтливый, напыщенный и тщеславный, он был от природы г руб и 
нетактичен, но, при желании, мог быть очень любезен и доброжелателен.

Осенью того же года принц приступил к занятиям в Боннском университете, а с 
1879 
г. начал проходить военную службу в Потсдаме. В это время еще у всех на памяти 
были замечательные победы, одержанные при Садовой и Седане. Как и все пруссаки, 

Вильгельм г ордился прусской армией и прусской боевой выучкой. Прежде всего и 
больше всего он хотел быть блестящим прусским офицером, а только потом всем 
остальным Несмотря на то, что он не мог владеть левой рукой, Вильгельм после 
упорных и мужественных упражнений преодолел этот недостаток и сделался 
блестящим, ловким кавалеристом. В 1885 г. он получил чин полковника, в 1888 г. 
был произведен в генералы и в том же году унаследовал после скоропостижной 
смерти отца германский престол.

Вскоре после коронации Вильгельма его мать, вдовствующая императрица, написала: 

"Я скорблю о Германии, теперь она станет другой. Наш сын молод, ослеплен, 
одержим. Он изберет ложный путь и позволит дурным людям склонить себя на дурные 

дела". Лучше, чем кто-либо другой, она знала, что Вильгельм не имеет ни 
соответствующих знаний, ни личных качеств для того, чтобы быть правителем такой 

великой и могущественной страны, как Германия. Но и для других этот изъян 
недолго оставался тайной. Тинцпетер заметил в 1889 г. об императоре: "Он 
совершенно не приучен к труду. Всевозможные развлечения в обществе военных, 
путешествия и охота для него превыше всего. Он читает мало... Сам почти ничего 
не пишет, не считая пометок на полях отчетов". Неопытность нового государя 
постоянно давала себя знать в поступках, делах и речах, но он компенсировал ее 
самоуверенностью и неистребимым апломбом. Как никакой другой монарх того 
времени, Вильгельм верил, что он - государь милостью Божьей, и держал себя 
соответствующим образом. На одном из банкетов в мае 1891 г. он заявил: "В 
стране 
есть лишь один господин - это я, и другого я не потерплю". Подобные 
высказывания 
он произносил часто и по разным поводам. Не мудрено, что при таких взглядах он 
не мог "сработаться" со старым канцлером Отто Бисмарком, привыкшим при его деде 

к почти неограниченной власти. Вильгельм относился к нему с внешним почтением, 
однако трения между императором и его канцлером постоянно усиливались. Наконец, 

в 1890 г. старик попросил отставки и немедленно получил ее. С этого времени 
Вильгельм стал решительно вмешиваться во все сферы управления. "Он никому не 
дает г оворить, - писал начальник генерального штаба Вальдерзе, - высказывает 
собственное суждение и не терпит никаких возражений". Императора вообще 
выводило 
из себя любое противодействие его воле. В 1891 г., выступая перед новобранцами, 

Вильгельм обрушился с нападками на рабочее движение. При этом он объявил, что 
солдаты должны не задумываясь "убивать своих отцов и братьев", если получат 
такой приказ от императора. В том же духе было его выступление в Кенигсберге в 
1894 г., когда император призвал к борьбе "за религию, нравственность и 
порядок" 
против подрывных партий. После того как "Законопроект о подрывных элементах" 
провалился в рейхстаге, Вильгельм воскликнул: "Теперь нам ничего не остается, 
кроме ружейного огня в первой инстанции и картечи во второй!" И действительно, 
во время забастовки трамвайщиков от императора пришла телеграмма:' "Я