ожество ран, бросили его, а сами бежали. Дарий умер раньше, чем его увидел 
Александр (Арриан: 3; 19-21).

Бесс же ускользнул от Александра вместе с Набарзаном и многими другими и 
добрался до Бактрии. Здесь он стал призывать народ к защите своей свободы. При 
этом Бесс указывал, что сама их земля во многом будет им помощницей: она 
недоступна, и населения в ней достаточно, чтобы приобрести независимость. Он 
заявил, что будет предводителем на войне, уговорил народ и объявил себя царем; 
набрал солдат, заготовил много оружия и ревностно занялся тем, что насущно 
требовалось в данный момент.

Между тем Александр видел, что македонцы рвутся домой, считая, что со смертью 
Дария война закончена. Собрав их всех и воодушевив подходящей речью, он 
уговорил 
их продолжать поход. Воинов из союзных греческих городов Александр созвал 
отдельно, поблагодарил за то, что они сделали, и отпустил, подарив каждому 
всаднику по одному таланту и каждому пехотинцу по 10 мин. Кроме того, он 
выплатил причитающееся им жалование, добавив к нему плату за все время, какое 
они пробудут на возвратном пути домой. Тем же, кто предпочел остаться вместе с 
царем, он выдал каждому по три таланта. Так богато одарил он воинов потому, что,
 
преследуя Дария, захватил много денег.

Устроив таким образом свои дела, Александр отправился в Гир-канию и завладел 
всеми городами этой страны вплоть до Каспийского моря. Вслед за Гирканией 
македонцам покорились и смежные с ней племена. Многие из военачальников, 
бежавших к Дарию, сами сдались ему. Милостиво обойдясь с ними, он прославился 
своим великодушием. Вскоре эллинские наемники, служившие в войске Дария, - а их 

было около полутора тысяч и они отличались своим мужеством - пришли к 
Александру 
с повинной, получили прощение и были зачислены в его полки с тем же жалованием 
(Диодор: 17; 74- 76).

Из Гиркании Александр пошел в Задракарты, самый большой город Гиркании, где 
находился царский дворец. Проведя там 15 дней, он двинулся дальше и вторгся в 
Парфию, а оттуда к границам Арии. В Сузию, столицу Арии, к нему явился 
Сатибарзан, сатрап этой страны. Александр оставил ему его сатрапию, но послал с 

ним небольшой отряд македонцев (Арриан: 3; 25).

Именно в это время Александр стал исподволь вводить у себя персидские обычаи. 
Сначала он завел во дворце жезлоносцев и поставил на эту должность уроженцев 
Азии, затем сделал своими телохранителями виднейших персов (Диодор: 17; 77). 
Еще 
находясь в Парфии, он как-то на досуге впервые надел варварскую одежду. Может 
быть, он хотел только приобщиться к местным нравам - принятие того, к чему люди 

привыкли и с чем сроднились, весьма способствует их умиротворению, - может быть,
 
он незаметно пытался внушить македонцам мысль о том, что ему, как и персидскому 

царю, подобает кланяться в ноги, и постепенно приучал их мириться с переменой в 

образе жизни. Однако он, не принял целиком персидского облика: не надел ни 
штанов, ни верхней одежды с рукавами, ни тиары, но устроил себе что-то среднее 
между персидской и македонской одеждой: она была скромнее первой и пышнее 
второй. Он надевал ее сначала только дома, принимая варваров и друзей, а затем 
стал появляться в таком виде на людях и на больших приемах. Македонцев огорчало 

это зрелище, но, чтя доблесть царя, они рассуждали так: ему следует иногда 
уступать в том, что доставляет ему удовольствие и служит его славе (Плутарх: 
"Александр"; 45). Видя это, Александр стал действовать более смело. По примеру 
Дария он окружил себя наложницами; их было не меньше, чем дней в году, и они 
отличались красотой, так как были выбраны из всех азиатских женщин. Каждый 
вечер 
они становились вокруг царского ложа, чтобы он мог выбрать ту, которая проведет 

с ним ночь (Диодор: 17; 77). А чтобы не показалось, будто только он один 
опустился до порочной жизни тех, кто был побежден его армией, Александр 
позволил 
также и своим воинам брать в жены тех пленных женщин, с которыми они были в 
связи, полагая, что у солдат будет меньше желания вернуться на родину, если в 
лагере они почувствуют некоторое подобие домашнего очага и семейной обстановки 
(Юс-тин: 12; 4).

Чем дальше, тем более Александр усваивал местный образ жизни; коренных же 
обитателей приучал к обычаям македонским. Он считал, что во время его 
длительного отсутствия все устроится лучше без насилия, путем дружественного 
общения и взаимного приспособления. Потому он отобрал 30 000 мальчиков и велел 
у