ренесут войну в Элладу. Если же мы сметем Тир, то вся Финикия будет наша, и к 

нам, разумеется, перейдет финикийский флот, а он у персов самый большой и 
сильный. Кипр при таких обстоятельствах легко присоединится к нам или будет 
взят 
запросто при первом же появлении нашего флота. Располагая на море македонскими 
и 
финикийскими кораблями и присоединив Кипр, мы прочно утвердим наше морское 
господство, и тогда поход в Египет не представит для нас труда. А когда мы 
покорим Египет, то ни в Элладе, ни дома не останется больше ничего, что могло 
бы 
внушать подозрение, и тогда мы пойдем на Вавилон, совершенно успокоившись 
насчет 
наших домашних дел. А уважать нас станут еще больше, после того как мы отрежем 
персов от моря и еще отберем от них земли по эту сторону Евфрата".

Эта речь легко убедила всех в необходимости напасть на Тир, хотя осада его 
представлялась трудным делом. Город был расположен на острове, укреплен со всех 

сторон высокими стенами; к тому же на море господствовали персы, и у самих 
тирийцев было много судов. Из-за этого нельзя было штурмовать город с кораблей. 

Осмотрев укрепления тирийцев, Александр решил соединить насыпью материк с 
городом. Морское дно в проливе между ними было вязким, а около материка - 
илистым и мелким; около города, где было всего глубже, глубина достигала самое 
большее 3 оргий (около 5,5 м). Берег изобиловал камнями и лесом, который 
накладывали поверх камней. Вбивать колья в ил было нетрудно, и македонцы с 
жаром 
взялись за дело, тем более что Александр сам присутствовал при работах: 
показывал, что надо делать, воодушевлял людей словом, а тех, кто работал с 
особенным усердием, - и деньгами. Пока устраивали насыпь у материка, дело 
продвигалось легко. Когда же они дошли до более глубокого места, то пришлось им 

плохо, так как их стали поражать со стен. К тому же финикийские триеры 
подплывали теперь к самой насыпи и обстреливали работавших. Для их защиты 
Александр велел соорудить две деревянные башни. Но тирийцы пустили на насыпь 
горящий брандер. Пожар уничтожил башни, а высадившиеся с челноков воины 
переломали все машины, повыдергали все колья и, как смогли, испортили насыпь.

Александр велел опять укреплять дамбу и строить новые башни, а сам отправился в 

Сидон собирать триеры, потому что господство тирийцев на море делало осаду Тира 

безнадежной. В Сидоне уже собралось 25 кораблей, посланных из разных мест. К 
ним 
прибавилось еще 80, которые дали сидоняне. А короткое время спустя в Сидон 
прибыли и кипрские цари с 120 кораблями: они знали уже о поражении Дария при 
Иссе и были перепуганы тем обстоятельством, что вся Финикия находится во власти 

Александра (Арриан: 2; 13, 15, 16-20).

Когда флот был готов, Александр привел его к Тиру. Киприотам он велел 
блокировать гавань, обращенную в сторону Сидона, а финикийцам - ту, что была 
обращена к Египту. Из Кипра и со всей Финикии собралось к нему множество 
машиностроителей, которые собрали много машин. Одни из этих машин стояли на 
насыпи, другие - на судах для перевозки лошадей. Когда все было готово, 
Александр подвел машины к стенам по сделанной насыпи; корабли же с машинами 
стали на якорь у стен с разных сторон, пытаясь их пробить. Однако оказалось, 
что 
корабли не могут подходить вплотную к стенам - этому мешают камни, во множестве 

сброшенные в море. Александр решил вытащить их из воды. Дело это было трудное, 
потому что приходилось действовать с судов, но, несмотря на противодействие 
тирийцев, македонцы с помощью машин извлекли все камни из моря и расчистили 
подходы к самым стенам. Тирийцы, оказавшись в безвыходном положении, попытались 

прорвать блокаду киприотов, но были разбиты и вернулись в гавань.

Теперь македонцы смогли подвести машины к самым стенам. Однако машины, стоявшие 

на насыпи, не нанесли стене никаких значительных повреждений: так она была 
крепка. Тогда суда с машинами подвели к той части стены, которая была обращена 
к 
Египту. Она оказалась менее прочной, и на значительном протяжении ее расшатали 
таранами. Часть стены обломилась и рухнула. Три дня спустя, выждав безветренную 

погоду, Александр подвел корабли к пролому. На берег перебросили мостки и по 
ним 
устремились в пролом на стену. После того как часть стены была захвачена, 
Александр прямо по ней устремился к царскому дворцу.