| |
ему выдано
из имущества.
- Кто же завел такую моду? - смеясь, спросил Невельской.
- Ляшкин! - громко, но тонко выкрикнул Беломестнов. Капитан сообразил,
что речь идет о Вонлярлярском. Невельской поговорил с казаками. Они,
кажется, в самом
деле охотно шли в экспедицию. Он слыхал, что эти люди отважные
таежники, некоторые бывали проводниками экспедиций, прекрасно управлялись с
лодками на море и на горных реках, хотя по их наивно-детским взорам, по
тоненьким голосам, по всему их невзрачному виду в это трудно было поверить.
Но и при этой невзрачности было в них что-то удалое, лихое - и в их манере
шапку носить набекрень, и в бойких ответах.
Казаки тоже были довольны. Капитан не орал, как Вонлярлярский, к морде
не лез, "выше рыло!" не кричал, поговорил даже про одежду, спросил про
сапоги, не промокнут ли на новых местах, и не надо было ему врать, хвалить
казенные харчи, отвечая на вопрос: "Маслено ли едите?", который при
начальстве любил бывало задавать "Ляшкин".
- Если сыро на Амуре, так, однако, промокнем! - бойко говорил
Беломестнов.
Все видели, что с этим капитаном можно пошутить, взор у него острый, но
веселый. Невельской уехал.
- Неужто он открыл? - говорили казаки после смотра.
Говорили, что "проштой" и "славный капитан", "смотрел оружие и
портянки", хотя Невельской делал то же, что обычно на таких смотрах, но
казаки восторгались: "Везде прошел!", "Сам маленький!", "Ушами не хлопает!",
"Вошел в Амур и открыл!"
Невельской, уехав с "Охотска", думал: "Кажется, я шел сюда, чтобы
покончить раз и навсегда, а я так огорчился! Значит, у меня была надежда? Я
ничего не сделаю, если так будет продолжаться. Я должен все забыть, найти в
себе силы..."
Крепостной его Евлампий, заболевший и отставший под Якутском, когда
капитан ехал сюда весной, ныне прибыл в Аян. Невельской сказал ему, что надо
перебираться на "Охотск" и привести там в порядок капитанскую каюту.
Гиляков на "Байкале" уже не было. Козмин сказал, что их тут встречали с
большим почетом.
Завойко послал к гилякам своего помощника Лохвицкого. Тот привел их с
судна к себе домой, поместил каждого в отдельной комнате и приставил им в
услужение двух казаков.
На другой день гиляки были в церкви. После обедни Лохвицкий представил
их Завойко и преосвященному. Все было необычно для гиляков.
- Да что же понравилось вам у нас? - ласково улыбаясь, спрашивал
Завойко.
- Мне понравились лошади! - сказал добродушный Питкен.- Я сегодня их
видел.
- Понравилась служба в церкви! - сказал Позь. Лохвицкий про лошадей не
стал писать. Он записал, что
понравилась служба в церкви.
Старый миссионер смотрел на гиляков зорким взглядом, как на богатство,
у которого еще нет хозяина и в котором надо разобраться хорошенько. Он
проверял, верно ли гиляки отвечают на те вопросы, что не раз задавались
старым миссионером по им самим изобретенной уже давно системе,- так ли, как
в других местах. Ведь писать об этой встрече придется в синод п ответы
должны быть удобны для представления их в отчете, значит, на них надо
наводить.
- Ну, а чья же там у вас земля? - ласково и хитро спросил он,
уверенный, что гиляки ответят как надо.
- Там живут гиляки,- отвечал Позь.
Завойко и Иннокентий переглянулись как счастливые родители, когда дитя
подает надежды и отвечает, что и взрослому впору.
- Как, чья земля? - переспросил у товарища Питкен.
- Да, чья у вас земля? - спросил обрадованный епископ, но в голосе его
послышалось понуждение отвечать поверней.
465
Питкен впервые в жизни услыхал такой вопрос и недоумевал. Он потрогал
брови, поморщил лоб, но никак не мог сообразить, чего от него хотят, о какой
земле речь, о песке?
- Да, да! Чья у вас земля? - с ласковой назойливостью повторил
Иннокентий.
Завойко постарался растолковать вопрос, переглядываясь с епископом и
изредка щуря в его сторону глаз, как бы показывая, что сейчас дело пойдет,
ответят как надо!
- Вода, земля - одинаково,- ответил Питкен.
"Еще совсем дикари! - под
|
|
