ршаем  ошибку?
Без позволения совершенно с эбису перемешались!»
     Из воды опять появилась плотная масса рыбаков и  матросов.  Головы  у
них как поплавки невода, и они, сначала  едва  видные,  вдруг  побежали  с
лодкой, видно почувствовав песок под ногами. Они мчались бегом по  отмели.
Волна на откате еще раз ударила в толпу и заплескалась.  Ударила  здорово,
как всегда на мели, некоторые люди перевернулись и  многие  упали,  но  их
тянули остальные за привязанные крепкие веревки. И всех тянули  крестьяне,
те, кто всегда является главной трудовой силой.  Оказывается,  эбису  тоже
были связаны друг с другом, и  все  это  было  очень  удивительно,  и  все
зрители, видя,  что  спасение  близко,  теперь  заволновались,  а  женщины
плакали.


     Пена, вой ветра,  волна  несет.  Василию  надо  прыгать,  футшток  не
достает дна, а кажется, команда дана и все прыгают, и он  прыгнул,  очертя
голову и крепко держась за борт и чувствуя, что прозевал команду. Вдруг из
воды перед ним появилось чье-то лицо, вернее здоровенная рожа,  а  за  ним
другая, третья, тут же их сотня, они как  нерпы.  Букреев  похолодел:  «Из
воды и в такой шторм!»
     — Это японцы! — закричал ему Сизов.
     Баркас вдруг пошел к берегу, и тут же вскоре почувствовался песок под
ногами. «Вода теплая, и, слава Богу,  судорога  не  схватила.  Остальное —
ничего! — подумал Василий. — Ловко обошлось!»
     Толпа моряков и японцев легко и быстро, как  единое  существо,  бежит
через подхлесты водяных вихрей и  тащит  на  руках  баркас,  как  японскую
качалку. Букреев несется себя не помня, утешаясь, что ноги  на  песке.  Но
над головой опять поднялась вода, баркас  полегчал,  его  подняло  и  всех
вознесло. И облако, и пена, и вода вокруг, и нет дна опять. И вокруг опять
видны люди... Кто-то успел обвязать Василия. Перетерпели, канат не лопнул.
Волна ушла, и опять побежали изо всех сил.
     Откуда дух взялся! Если бы не на службе, то после такой высадки можно
за дело не браться, а только рассказывать людям,  что  было,  и  никто  не
поверит! «Это невозможно, чтобы человек вышел со дна воды  целый  в  такую
бурю!» — так думал Букреев, когда с разбега баркас затащили  чуть  не  под
сосны. Страшно посмотреть отсюда на холодные волны.
     Японцы помогают, вот уже леер откреплен от кнехта в баркасе, вот  все
бегут на обрыв прочь от нового вала, по  отмели  к  обрыву  лезут  массой,
быстро  работают  топорами,  рубят  дерево,  японцы  пилят,   все   вместе
накидывают петлю леера на сосновый  пень.  Леер  дрогнул  и  поднялся.  Он
дрогнул и поднялся сейчас и на палубе «Дианы». Матрос  выкинул  сигнальные
условные флажки.
     С «Дианы» вскоре спустили гичку,  закрепив  ее  скользящей  петлей  к
лееру. Конец троса закреплен к гичке.
     — Для опыта к нам идет гичка, — говорит Колокольцов.
     Навстречу кинулись, обвязавшись японскими  веревками,  и  матросы,  и
рыбаки.
     Войдя в волну, гичка исчезла.
     — Гичка погибла, ее в щепы разбило!  Неужели  люди  погибли? —  после
напряженного молчания сказал Колокольцов.
     — Нет, вон все трое, привязанные к лееру веревками... Все спаслись, —
ответил Пещуров.
     Опять мокрая толпа выходила из волн.
     К Сизову с халатом в руках подбежала босая молоденькая японка.
     — Нет, мне еще идти на баркасе на «Диану»  и  обратно, —  ответил  ей
огромный матрос, — а  ты  халат  отдай  кому-нибудь,  кто  замерз.  Я  еще
потерплю.
     — Как, Леша, не спилят они тут нам головы? — спросил Пещуров.
     Загребной с гички сказал, что адмирал задержится на «Диане» до  утра.
Приказано баркасу с людьми ночевать на леере за волной наката.
     Двое  японских  рыбаков  бегом   тащили   матроса   Маслова,   видимо
ударившегося обо что-то в воде и  потерявшего  сознание.  Терентьев  успел
ухватить его из волны, когда Маслов вынырнул. Колокольцов вбежал в море.
     Пещуров глядел на волны, не веря  глазам  своим.  Колокольцов  что-то
возбужденно закричал ему и Сибирцеву, но шум волн  все  заглушал.  Бледные
губы подбежавшего лейтенанта двигались  беззвучно.  Он  кричал,  что  надо
приказать собраться и держаться всем вместе.
     Раненый матрос Маслов вернулся с ватным халатом в руках. Его  хватило
об уключину, разбило голову, и содрало кожу на ноге.
     — Что они с тобой сделали? — спросил Яшка.
     — Помазали   чем-то   красным, —   ответил   Маслов. —   Вам,    ваше
благородие, — передал он ватный халат Колокольцову, дрожавшему от холода.
     — А теперь как тебе?
     — Теперь хорошо!
     — Чайник нам дай, —  сказал  Василий,  обращаясь  к  старому  рыбаку,
который тоже дрожал всем телом.
     — О'ча! О'ча! Хай! — ответил тот. Нестриженые седые пряди  его  волос
приглажены водой. Японец мок, до нитки,  бумажный  халатик  его  подхвачен
кушачком. — Хай! — твердо повторил рыбак и ушел.
     Матросы и офицеры поднялись на  берег.  Почва  усеяна  мокрой  иглой.
Нигде ни сучка, ни валежины. Лес шел узкой полосой по  гребню  берега  над
морем. А за сосновыми стволами расстилалась равнина.
     — Вон сама Япония! — с восторгом сказал Алексей Николаевич