о, дрянной, патриархальный. Но  если  смотреть  в
корень? Дело началось!
     Кавадзи сказал:
     — Весь вчерашний день японская сторона письменно переводила документ.
Я предлагаю зачитать и обсудить его по пунктам.
     Пришлось отступаться  от  традиций.  Когда  переводчик  читает  такой
договор, он из черепахи превращается в значительного специалиста.  Мориама
Эйноскэ уселся, втянув под себя ноги и выпрямив свое стройное тело старого
атлета.
     С  первым  пунктом  и  со  вторым,  в  котором  сказано  о  том,  что
заключается договор о дружбе на вечные времена  до  детей  и  внуков,  все
согласились.
     Осип Антонович, изучавший японский текст, предупредил  адмирала,  что
можно понять эти выражения в другом смысле. Например: «Россия будет вечным
сторонником Японии». Но можно еще и по-другому:  «Россия  будет  преданным
вассалом Японии» или «чтобы у России были  все  права  и  Япония  была  ее
вечным сторонником». Поэтому уже договорились, что  основным  должен  быть
точный голландский текст. Об этом категорически заявил Посьет.
     — По поводу смысла этой бумаги имеется большое согласие  и  маленькое
несогласие, —  заметил  Тсутсуй. —  Но  чтобы  текст  договора  был  вечно
дружеский, нам взаимно надо поспорить.
     Можайский писал  акварелью  четырех  японских  послов,  их  секретаря
Накамура Тамея на отдельном табурете и переводчика. И не обращал  внимания
на сидевших сбоку губернаторов. Он подумал, что  доводы  адмирала  кажутся
нехорошими.
     «Но  мало  ли  чего  приходится  офицеру  слушать  и   беспрекословно
исполнять. Даже в любой миг могут приказать умереть. И  умри!  Твое  дело,
Можайский, химия и рисование. Тебя отставили от несения вахты.  Так  делай
свое дело. Наблюдай птиц и... Но какие русские купцы, откуда они явятся  в
Симода?» — подумал он, невольно вслушиваясь в обсуждение нового  пункта  и
регламента торговли. Он вспомнил, что англичане сожгли и  уничтожили  наши
торговые фактории на Курилах. Об этом известно через японцев.
     Зашла речь о консулах. Об учреждениях  русских  консулов  в  открытых
портах.
     — Откуда вам известно, что мы дали американцам такие права? — спросил
Кавадзи.
     — Да, это нам известно точно. — Посьет назвал номер пункта и  зачитал
наизусть точный текст американского договора.
     — Вы  обязались  в  Нагасаки  дать  нам  все  права,  какие   получит
какая-либо другая  держава.  Само  собой  понятно,  что  мы  не  стали  бы
ссылаться на чужие договора, если бы не война, — сказал Путятин. — Если бы
нашей эскадре не пришлось уйти из Японии для вашего же спокойствия,  чтобы
избежать битвы против англичан в порту Нагасаки, то у нас с  вами  был  бы
заключен договор гораздо раньше, чем у вас с  американцами.  Вы  сами  это
хорошо знаете. Поэтому теперь вы обязаны исполнить обещание.
     — На какой договор с Америкой вы все время  ссылаетесь,  я  этого  не
знаю, — любезно сказал Кавадзи, — первый раз слышу о каком-то договоре. Об
этом нам ничего не известно.
     — У вас же были американцы? — спросил Лесовский.
     — Да, это возможно. Их эскадра однажды приходила в  нашу  страну,  но
это ничего не значит.
     — Вот и толкуй с ними! — сказал Путятин, выслушав перевод.
     — Да, велись переговоры... — подтвердил Тсутсуй, но по тому,  как  он
один раз не удержался и жалко моргнул, видно было, что ему велено лгать, и
он скрывает неловкость.
     Евфимий Васильевич сказал:
     — Его превосходительство господа Кавадзи и Тсутсуй ничего не знают  о
заключении договора с Америкой.
     — Да, нам ничего не известно, —  сказал  Кавадзи, —  поэтому  обсудим
положение так, как оно есть.
     Это означало, что в теперешнем положении и  Путятин,  и  его  «Диана»
совершенно бессильны.
     — Если это совершенно другая делегация и если вам ничего не известно,
то советую обратиться к его превосходительству губернатору Исава  Мимасаку
но ками!
     — К Исава? — удивился Тсутсуй и в испуге глянул на Чуробэ.
     Саэмон но джо был невозмутим:
     — О чем желал бы посол Путятин говорить с губернатором?
     — Чтобы   узнать,   какой   договор   подписан   в   Канагава.    Его
превосходительство Мимасаку но ками один  из  послов  Японии,  поставивших
свою подпись под договором с Америкой.
     Кавадзи подумал, что на следующее заседание не возьмет  Исава.  Пусть
тот сидит и смотрит, как восстанавливается  его  управление,  пьет  чай  и
пишет обо всем в Эдо.
     — Американцы поэтому у вас и ходили по улицам! — сказал капитан.
     «Правительство сделало упущение, — полагал Кавадзи, —  желая  следить
за нами глазами Исава, они прислали его туда, где он не должен появляться.
Меня поставили в неудобное положение».
     Но не так просто было смутить Кавадзи. Он бывал в  разных  переделках
за годы своей блестящей, но тяжкой чиновничьей карьеры.
     — Вот вы говорите — ходить по городу... На наших переговорах  еще  не
дано было вам разрешение свистеть и дуть  в  трубу,  проходя  по  японским
улицам. Нас обвинят за это в упущении, — сказал Тсутсуй.
     — Нет, это законно, — ответил капитан.
     — Как законно? Где же такой закон?
     — Я это первый раз слышу! — повторил Кавадзи.
     Посьет достал из портфеля папку и выложил  из  нее  обязательство  за
подписями Тсутсуя и Кавадзи, данное Путятину в Нагасаки.
     — А то, что  подпись  господина  губернатора,  здесь  присутствующего
Исава Мимасаку но ками, стоит на американском договоре?