о и  в  наших  силах.
Писать и действовать!»
     Сегодня Кавадзи в парадном хаори,  спасенном  вчера  его  подданными.
Официальная одежда с гербами приведена в порядок и  подана  была  к  ванне
вместе с полной сменой белья и халатов.
     Тсутсуй тоже в гербах.
     Утром собрались чиновники, все в парадной одежде. Только Кога прислал
записку, что не может прийти. Он всего лишился, ему не в  чем  выйти,  нет
платья ни у него, ни у его самураев.
     — Надо найти место для ремонта русского корабля.  Надо  разрешить  им
обойти побережье и выбрать для этого удобную бухту, —  говорил  Кавадзи, —
нужны материалы: лес и медь. Списки нужных материалов они нам  представят.
Пока корабль будет ремонтироваться, им придется жить  на  берегу.  На  это
правительство наше еще никогда не соглашалось. Во  время  ремонта  корабля
можно будет подробно ознакомиться с его устройством. О ремонте  корабля  и
наших выгодах невозможно объяснить письменно...
     Мурагаки самый деятельный помощник Кавадзи. Его решено было послать в
Эдо, с тем чтобы лично изложить все Абэ Исе но ками. Устно все рассказать.
Не утаивать ничего.
     Чиновники составили списки вещей, которые необходимо прислать из  Эдо
для пострадавшего населения срочно.
     — Что же с ученым? — осведомился Кавадзи.
     Накамура Тамея отправился к Кога.
     — Я все потерял! — говорил Кога, сидя босой в домашнем халате. —  Все
корзинки унесло... Погибло  семьдесят  или  восемьдесят  полных  костюмов,
домашних, парадных и праздничных! Несколько свитков — списки с редких книг
китайских мудрецов... Покойный отец собирал и записывал  хорошие  слова  и
выражения, как жить, как думать.  И  эта  рукопись  погибла!  Погибли  все
записи и книги, собранные за пятнадцать лет. Свитки моих стихов, которые я
сочинял за последние десять лет. Больше трехсот стихов китайского стиля...
Все эти книги были моим руководством в жизни. Я воспитывал ими свою  душу.
Погибли также все мелкие и ничтожные стихи о чувствах... и  о  женщинах...
Все. Еще кожаные латы, восемь сабель, шахматы, письменные  принадлежности,
которые я всегда  очень  любил.  Сборник  стихов  китайского  стиля  моего
сочинения и двести свитков копий китайских стихов. Я все потерял. Что  мне
делать? Это стоит девятьсот тридцать золотых монет. Я начал  писать  новые
стихи. — Кога взял бумагу. — Это стихи китайского стиля. В  каждом  четыре
строки по семь иероглифов.
     Он стал читать:

                 Черепица летает, и люди кричат.
                 Я слышу крики, что цунами быстро идет.
                 Как мышь, мечусь на восток, на запад,
                 А кроме двух сабель, ни одной вещи нет.

     — Недаром каркали вороны, и я еще думал, не мне ли  так  кричат.  Да,
появились  воры.  И  надо  злейших  воров  казнить,  чтобы  это   зло   не
распространялось. Может быть, часть халатов кто-то украл? И сабли? Вода не
могла унести все восемьдесят костюмов и восемь  сабель.  Русские  помогают
строить дома, ставят  столбы?  А  говорят,  ночью  не  стучали  деревянные
колотушки сторожей?
     «Надо  их  поблагодарить.  Кавадзи  и  Тсутсуй  влиятельные  все   же
чиновники, а я ученый», — подумал Кога.
     Услыхав, что русские спасли японцев, он не удержался и воскликнул:
     — Это безобразие! Не они нас должны были спасать, а мы их! Вот  какие
наши чиновники! Мы хозяева здесь, а не эбису,  и  надо  было  нам  сначала
прийти на их корабль и узнать, как их здоровье и положение, и спросить  об
ущербе! Все это  из-за  беспорядка  и  неосторожности.  А  на  самом  деле
оказывается, они пришли первыми.  Это  упущение.  Почему  же  они  спасали
тонувших? Здесь хозяева японцы, и мы должны спасать русских, а  получилось
наоборот, и еще они спросили нас об убытках и ущербе!
     ...Проводив Мурагаки в Эдо, Тсутсуй и Кавадзи прислали в подарок Кога
свои  праздничные  халаты.  Накамура  сказал,  что  надо  переселиться  из
разрушенного храма в дом соседа вместе с самураями.
     — Дом уже старый, двери сломаны, и разорвались бумажные окна, но всем
будет лучше, чем тут, — говорил Накамура.
     Ночью уже ходили сторожа и стучали колотушки. Только еще  через  день
Кога пришел в гости к обоим «влиятельным старикам».
     — Я провел в мучительных страданиях все  эти  дни  и  ночи, —  сказал
он. — Вчера весь день грустно сидел до вечера. Я покорно благодарю вас  за
одежду, которую мне прислали.
     Кавадзи сказал, что есть почта из Эдо. Мурагаки уже там. В  Эдо  тоже
были толчки. Сюда посылают  деньги  для  пострадавших,  и  рис,  и  тысячу
человек  рабочих.  Пришла  бумага,  что  всех  чиновников  приема   эбису,
пострадавших от цунами, Верхний  Господин  приказал  наградить,  выдав  им
драгоценную материю на одежды по шесть отрезов на каждого.
     — Так получается, что с одной стороны большое  несчастье  оказывается
для нас большим счастьем, — сказал Кавадзи.
     Кога знал, что Кавадзи не от души, наверно, это  говорит.  Но  нельзя
иначе, не может иначе сказать чинов