пиравшей из-под темной рубахи,
Родион говорил твердо, с уверенностью.
     — Ты, Спирька, не лезь. Не похваляйся. Тебе никогда тигру не убить, —
тонким голосом говорил Сильвестр.
     — Кому? Мне?! — сверкнул глазами рыжий Спирька.
     — Хотя бы...
     — Да я лучше тебя охотник!
     — Ты-ы?.. —  с презрением оглядел его Сильвестр. — Нет, я лучше! Ты —
Лосиная Смерть, а не тигриная!
     — Как ты можешь знать!
     — Я лучше! — злобно кричал русый толстощекий Сильвестр.
     Дверь неожиданно распахнулась, и в избу с рыданием вбежала Петровна.
     — Что такое? Тигра? Где? — вскричали мужики.
     — На скотник к вам залезла! Дунька и Арина с ней сражаются!..
     Мужики схватили ружья.  Кучей толкая друг друга,  они долго не  могли
пролезть в дверь.  Родион сильным ударом плеча вытолкнул их всех. На улице
началась беспорядочная стрельба.
     ...Арина и  Дуняша ждали гостей из Уральского и  пекли пироги.  Вдруг
закричали ребятишки. Мать глянула в окно.
     На стайку* прыгнула громадная пятнистая кошка.
     _______________
          * С т а й к а — сарай для скота (сибирское).

     — Тигра! — воскликнула Арина и схватилась за детей, пересчитывая их.
     Все были здесь.
     Зверь стал  разгребать жерди на  крыше.  В  стайке испуганно замычала
корова.
     Буренка была кормилицей всей семьи.  От  нее ждали нынче теленка.  Не
помня себя, женщина с криком кинулась наружу.
     — Да я тебя!.. Ах ты, окаянная!
     Дуня выхватила из печи головешку и  выбежала следом.  Голося что есть
силы, но не решаясь подступиться к зверю, мать и дочь бегали у крыльца.
     Зверь поджал хвост и прыгнул с настила на крышу. Он злобно замяукал.
     Дуня слышала от охотников,  что тигр боится огня. Несколько лет назад
охотник,  сидевший у костра,  отбился ночью от тигра, кидая в него горячие
угли.  Размахнувшись, изо всей силы, она пустила в зверя головешкой. Пламя
обожгло ему морду. Зверь фыркнул и покатился по крыше на другую сторону.
     В  это время раздалась пальба,  и гурьбой набежали мужики.  Сильвестр
кинулся к стайке.
     — Ладно все же я  дал ей! —  приговаривал он. —  Одна пуля попала все
же!
     — Кхл... кхл... — смеясь сдавленным смехом и багровея, трясся Родион.
     — Ты ее  и  не видел,  эту тигру! —  молвил Спиридон. —  Да это и  не
тигра, а барс! — воскликнул он.
     Во мгле зазвенел колокол,  и вскоре караван оленных нарт потянулся на
рысях из-за острова.
     Бердышов остановился у  Родиона.  Мужики толпились на дворе и в избе,
удивляясь и  любопытствуя.  Низкорослые тунгусы в меховой одежде по-русски
не понимали,  а бородатые староверы,  сопровождавшие Ивана, отмалчивались.
Иван сказал, что едет на прииски, но толком ничего не объяснял.
     — Я задержусь на денек у тебя,  Родион, — говорил Бердышов хозяину. —
У меня старший олень что-то неладный. Хочу дать ему отдых.
     — Пустяки, Ваня. Это тебе кажется, — уверял Савоська.
     — Нет,  пусть отдохнет.  Посмотрим,  каков он завтра станет.  Лосиная
Смерть мне говорил, у вас ягельник хороший есть. Пусть покормится.
     Пошли к соседу узнавать про ягельник.
     Сын Родиона и тунгусы угнали оленей к вершинам гор.
     В избе Родиона собрались девки. Иван, по обычаю, роздал им гостинцы.
     — Ну, любишь меня? — шутливо спросил он Дуню.
     — Люблю! — она в тон ему ответила задорно.
     — Ну, поцелуй! — подставил он тугую щеку.
     Дуня, вытянув белую шею, поцеловала осторожно.
     — Ай, срамница! — завизжали девушки.
     «А  что  бояться? —   подумала  Дуня  и   с  гордостью  взглянула  на
подружек. — Даже забавно!»
     — Эх, Дуня, ягода моя! — воскликнул Иван. — Тебе за это подарок.
     Молодежь помчалась по домам показывать обновки.
     — Спасибо,   дяденька, —   скромно  вымолвила  девушка,  оставшись  с
Бердышовым наедине.
     Иван взглянул еще пристальней.
     Из-за  нее терял он всякую радость от своей веселой жизни,  из-за нее
не поехал с  товаром на Амгунь,  ездил по деревням вокруг Тамбовки,  ждал,
как зверь на лежке,  когда с отцом вернется она с охоты.  Настал час, надо
успевать.  «Была бы она моей женой, да я бы весь Амур перевернул! Попы тут
продажны, они мне все сварганят, что я захочу». Ангу, как ему казалось, он
не обидел бы.  «Погорюет да смирится, у них в семьях по многу жен, их бабы
привыкли к этому. Уж она и теперь чует».
     Из-за Дуни сыграл он злую шутку с Ильей,  пробудил в нем желание идти
на барса в одиночку,  а потом еще подумал,  что Илья дитятко мал