посольство. Послы пришли в лагерь Святослава, просить о мире. И опять принесли 
золото. Святослав, не глядя на него, мотнул чубом: «Уберите». Послы, говорит 
летопись, возвратились к императору и доложили о провале своей миссии. Один из 
приближенных цесаря посоветовал попробовать еще раз, но в качестве даров 
послать варвару меч и прочее оружие. Святослав новый дар принял, и просил 
поблагодарить цесаря. «Лют будет муж сей, – доложили послы императору – 
богатством пренебрегает, а оружие любит». Дошло, слава те господи, с третьей 
попытки подкупа дошло! Советники предложили Цимисхию уплатить дань, чтобы 
отвести опасность от столицы.
     Святослав дань принял, брал и на живых воинов, и на погибших – для их 
осиротевшей родни. Он согласился на мир. Слишком много русов полегло под 
Аркадиополем. Требовалось подкрепление, требовался отдых для войска. А для 
этого нужна была передышка и мир. После Аркадиополя Царьград мог оказаться 
русскому войску не по силам. Этот мир стоил князю союза с печенегами. Во всяком 
случае, под Аркадиополем печенеги шли в его войске, а в конце войны Святослав 
говорит: «печенеги с нами ратны». Скилица прямо утверждает, что печенеги «были 
раздражены тем, что он заключил с ромеями договор». Возможно, печенеги не 
простили Святославу мира с теми, кто убил, коварно заманив в засаду, их детей и 
братьев. Дикарям из степного племени были чужды абстракции вроде 
государственных нужд или соображений стратегии. Ничто не могло оправдать отказ 
от мести за побратимов! И еще – Святослав пошел на мир с врагом. Он поступил не 
как Бог, а как человек, он, бывший для степняков Богом Войны! Впервые он 
удовлетворился чем-то меньшим, чем полная покорность побежденных. Впервые 
согласился всего лишь на дань!
     Страшное это чувство – разочарование в кумире. Печенеги, возможно, 
простили бы князю гибель сородичей, и мир с их убийцами. Но того, что Он, их 
бог, вдруг оказался всего лишь человеком, они простить не смогли.
     Но что случилось с князем? Почему он все же пошел на этот мир, он, сам до 
тех пор рассуждавший исключительно категориями воинской чести, бывший идеальным 
вождем для русов, богом для их диких союзников. Что с ним случилось? Отчего он 
вдруг почувствовал себя всего лишь человеком? 
     После этой битвы Святослав производит страшное впечатление сломавшегося 
человека. Человека, разуверившегося в своей судьбе. Что случилось, что могло 
произойти? Не могло же так подействовать на воина и вождя банальнейшее 
поражение в битве! Тем паче, что и поражения-то, как такового, скорее всего, не 
было.
     Здесь я снова вступаю на тропку предположений. Мне кажется, ответ на этот 
вопрос скрывают два других  вопроса.
     Почему Святослав так благодарил цесаря за подарок? Мечи у византийцев 
вовсе не отличались таким уж отличным качеством скорее, наоборот. Арабы, столь 
восторженно оценивавшие русские клинки, о мечах ромеев отзывались более чем 
сдержано. Да и сами воины Второго Рима в эту войну не стыдились обшаривать поля 
сражений, собирая мечи убитых русов. Тем самым они без слов, но очень 
красноречиво высказались о качестве своих и русских мечей. Престижность 
подарка? Но Святослав вовсе не трепетал перед престижем цесарей Византии, лично 
же к Цимисхию он, как покажут дальнейшие события, питал лишь заслуженное 
презрение.
     Так, может быть, правильней будет поставить вопрос по-иному: чей меч 
принесли Святославу византийские послы? Чье оружие?
     Второй вопрос: кого убил под Аркадиополем Варда Склир?
     В описание этого поединка многое вызывает, скажем так, сомнения. Как я 
только что сказал, клинки византийцев не блистали качеством. Не были они и 
тяжелыми рыцарскими мечами. Вспомним малоприятные подробности смерти Никифора 
Фоки. Помните, как несчастному императору били «по щекам» рукоятями мечей, 
вышибая зубы, а он бормотал молитвы к богородице? Если бы злополучного Фоку 
ударили бы рукоятью русского «харалужного», каролингского клинка, ему, как 
минимум, напрочь разнесли бы кость челюсти, если не убили бы попросту на месте. 
Меч византийцев той эпохи – это легкая кавалерийская спата, подобие позднейшей 
шашки. Зарубить ей, конечно, можно. Но разрубить пополам защищенное доспехами 
тело? Не верю. Да и Варда Склир отнюдь не был богатырем. Во всяком случае, 
нигде не говорится про его сверхъестественную силищу. В общем же все описания 
русов и славян византийцами и людьми схожего с ними телосложения – арабами, 
сирийцами – начиная с VI века, с Феофилакта Симмокаты и Захарии Ритора 
наперебой твердят, что это «люди с огромным телом», император «удивлялся 
величине их тел», «они высоки и стройны, как будто пальмовые деревья» и т. п. 
     Так как же ромейский клинок мог развалить надвое руса в доспехах? По-моему,
 это могло случиться лишь в одном случае.
     Если рус этот не был взрослым мужчиной.
     Романтически настроенный читатель может предположить, что вместе со 
Святославом в поход отправилась одна из жен, настолько любившая молодого 
государя (нашему герою 28 лет), и так сильно любимая им, что у них не было сил 
перенести разлуку. Вообще-то это вполне вероятно. Позднее византийские мародеры 
будут находить на полях битв женщин в русских доспехах, так же, как после 
разгрома под Константинополем в VII веке, того самого, про который сложен 
«Акафист богородице». «Небесную царицу» благодарили и за гибель русских женщин… 
и этими самыми словами их правнуки будут славить ее же за «защиту» православной 
Руси.
     Но мне самому представляется более вероятным иной вариант. Возможно ли, 
чтобы Святослав всех своих сыновей оставил в Киеве, на попечение и воспитание 
не очень любимой матери? Ему самому было два года, когда от его лица говорил