ие.
 //-- * * * --// 
   Читая доклад в ученом собрании, никогда нельзя быть уверенным в успехе. 
Самое страшное – если докладчик не сумеет изложить свою идею настолько ясно, 
чтобы быть полностью понятым. Плохо, когда слушатели скучают и им кажется, что 
доклад – повторение давно известного. Есть риск показаться парадоксалистом, 
стремящимся к оригинальности и только ради этого пренебрегающим привычными 
нормами научного исследования. Наконец, бывает, что аргументация представляется 
недостаточной и вывод повисает в воздухе.
   Поэтому, выступая со своей концепцией, построенной на разнообразном 
материале, в присутствии ученых разных специальностей, мы могли ждать любых 
несогласий или сомнений. Вопросов по докладу возникло множество, но, вопреки 
нашим опасениям, возражений против принципа и методики не было вовсе. Отдельные 
поправки касались частностей и не затрагивали руководящей идеи. Главное 
сомнение вызвала наша гипотеза о слишком поздней дате трансгрессии Каспия. 
Обычно ее датировали послеледниковым периодом или, переводя на язык археологии, 
эпохой верхнего палеолита. Этот тезис в самом деле требовал дополнительных 
доказательств, но на успехе доклада наличие нерешенных проблем не отразилось. 
Нас похвалили уже за то, что мы их поставили.
   Доклад был рекомендован к печати, продолжение работ в этой области было 
одобрено.
   Хазаро-каспийская проблема получила права гражданства.

   Планы, гипотезы и мечты
   Перед началом полевых работ полагается их обосновать. Я выдвинул три вопроса.
 Первый – раскопки хазарского могильника на бугре Степана Разина. Тут 
доказывать и убеждать не пришлось; все понимали, что в случае успеха будет 
открыта новая археологическая культура, важность которой для истории несомненна.
 Второй вопрос – изменение уровня Каспия за исторический период, казалось, 
выходил за пределы археологии, но гипотеза о влиянии изменения природных 
условий на древние народы, в частности на хазар, представилась плодотворной, и 
я получил разрешение заниматься ею попутно, тем более что эта тема не требовала 
дополнительных расходов. Если начальник экспедиции хочет в свободное время 
что-нибудь записать в дневник, то благо ему и науке.
   Но я хотел большего! Геологами установлено, что на берегах Каспийского моря 
есть ряд так называемых береговых террас – площадок, выбитых прибоем. Эти 
террасы показывают древние стояния уровня моря, причем часть их ныне покрыта 
водой. Так, самая низкая терраса находится на абсолютной отметке минус 36 м, 
вторая – минус 32—33 м и современная – минус 28 м. Более высокие меня пока не 
интересовали. Я поставил третий вопрос, решил установить дату стояния Каспия на 
этих отметках и изобрел следующий метод.
   Город Дербент защищен с севера огромной стеной. Западный конец этой стены 
уходит в труднодоступные Кавказские горы, а восточный спускается в море. Ныне 
восточный конец разрушен, но в тихую погоду сквозь прозрачную воду видны плиты 
крепостной стены.
   Самое ценное было то, что дата постройки известна точно. Стена была 
сооружена по приказанию персидского шаха Хосроя Ануширвана в 562—571 гг. 
Северокавказские кочевники легко проходили в Закавказье по долине между 
склонами Кавказского хребта и берегом Каспийского моря и грабили оседлое 
население северо-западной окраины Персидского царства. Для их отражения 
приходилось содержать большое войско, что было дорого и не всегда давало 
хорошие результаты, потому что быстрые степняки часто успевали уйти с добычей 
от тяжеловооруженной персидской конницы. По этим причинам персидский царь решил 
перегородить долину стеной, неприступной для степных всадников, не умевших 
брать крепости. Действительно, после того как стена длиной 40 км была сооружена 
и при ней построена крепость для гарнизона, нападения мелких отрядов кочевников 
прекратились, а крупные войны и в то время возникали нечасто [13 - Лучшее 
описание древностей Дербента см.: 5, с. 121—143.].
   Но меня заинтересовал именно подводный конец Дербентской стены, описанный 
только тремя арабскими географами X в.: Абуль Фараджем Кудамой, посетившим 
Дербент в 948 г., Истахри, описание которого датируется 930 г., и Масуди, 
автором книги «Золотые луга», самого капитального географического сочинения X в.
 Пребывание Масуди в Дербенте приурочивается к 943—947 гг., и, таким образом, 
мы имеем три примерно одновременных описания.
   Как обычно бывает, сведения источников противоречат друг другу. Кудама пишет,
 что Ануширван построил мол из каменных глыб и свинца [14 - Имелись в виду 
свинцовые скрепы облицовочных плит [45].], а на нем продолжил стену, которая 
вдавалась в море на три арабских мили, т. е. около 5 км [45].
   Масуди определяет длину морского отрезка стены только в одну милю и технику 
постройки описывает иначе. По его словам, камнями загружались бурдюки и 
опускались на дно, после чего водолазы прорезали бурдюки ножами и извлекали 
обратно, чтобы снова пустить в дело. При этом совершенно непонятно, как можно 
было употребить разрезанный бурдюк и для чего было загружать его камнями, когда 
проще было опустить камень на место [78, 79].
   Истахри пишет, что «между морем и рейдом выстроены две стены параллельно 
морю; проход между ними тесен и узок, и вход в порт сделан извилистым. При 
входе в порт протянута цепь, так что судно не может войти в порт и выйти из 
него без разрешения» [77]. Что это за стены? На плане Дербента показаны две 
стены, ограничивающие древний город с севера и с юга. Но они идут 
перпендикулярно к морю и отстоят одна от другой почти на полкилометра.
   Короче говоря, все описания настолько неудовлетворительны, что базировать на 
них какие-либо соображения нельзя. Надо было исследовать стену самому и 
определить, какие глубины были вокруг нее в момент ее сооружен