рии через Адриатику; и богатые города Далмации представляли собой 
настолько заманчивую жертву для небольшого благородного пиратства, что в 
последние годы сицилийские капитаны не всегда могли устоять перед искушением. 
Другие рейды, на североафриканских побережьях, показывали, что король Сицилии 
недолго будет довольствоваться существованием в имеющихся у него владениях и, 
если его не остановить, может скоро подчинить себе все центральное 
Средиземноморье. Имелась также некая неясность, связанная с княжеством 
Антиохийс-ким, основанным кузеном Рожера Боэмундом во время Первого крестового 
похода. Сын Боэмунда Боэмунд II погиб в бою в начале 1130 г., не оставив 
наследника, и король Сицилии выдвинул официальные притязания на наследство. Его 
обязанности в южной Италии до сих пор мешали ему заняться этим вопросом, но 
можно было предположить, что он вернется к нему, как только выдастся случай, а 
последнее, чего хотел бы император, — обнаружить сицилийскую армию, 
обосновавшуюся у его южной границы. Короче говоря, Рожер грозил вскоре 
оказаться занозой в теле Византии, не хуже чем Роберт Гвис-кар за полвека до 
того, и Иоанн решил это пресечь. В 1135 г. он отправил гонцов к Лотарю с 
обещанием щедрой финансовой поддержки для военной экспедиции, целью которой 
будет сокрушить короля Сицилии раз и навсегда.
        По дороге в Германию византийское посольство остановилось в Венеции, 
чтобы заручиться поддержкой республики. Венецианские купцы также страдали от 
сицилийских каперов; они уже исчисляли свои потери в сорок тысяч талантов. Дож 
потому с радостью согласился помочь и пообещал предоставить для похода на 
Сицилию венецианский флот, когда будет необходимо. Пока венецианские посланники 
присоединились к византийским, чтобы придать дополнительную убедительность 
греческим призывам.
        Они обнаружили, что Лотарь не нуждается в уговорах. Ситуация в Германии 
за прошедшие два года улучшилась — в значительной степени благодаря авторитету 
императорской короны, — и враги Лотаря Гогенштауфены были вынуждены покориться. 
На этот раз у него не возникло трудностей в том, чтобы собрать внушительную 
армию. С нею император мог бы восстановить свою власть в Ломбардии, а потом, 
впервые войдя в свои южноитальянские владения, наказать выскочку Отвиля так, 
как он того заслуживал. После этого Анаклета можно не опасаться. Последний 
северный оплот антипапы, Милан, перешел к Иннокентию в июне, и раскол теперь 
сосредоточился в Сицилийском королевстве и в самом Риме. Если убрать с дороги 
Рожера, Анаклет останется вовсе без союзников и будет вынужден сдаться. Этот 
поход прекрасно годился для того, чтобы увенчать царствование Лотаря. Император 
отправил епископа Гавельбергского в Константинополь с изъявлениями почтения к 
Иоанну и с сообщениями о том, что он намерен выступить против Рожера в будущем 
году. Затем без малейшего промедления старый император ввел специальный налог 
на всю церковную собственность — чтобы облегчить бремя его собственных расходов 
на экспедицию — и начал собирать армию.
        
        Для Рожера 1135 г. был плохим. Собственная болезнь, смерть жены, новые 
неприятности в Италии, как раз тогда, когда казалось, что закон и порядок 
восстановлены, — вполне достаточно, чтобы у человека опустились руки. Но этот 
год, по крайней мере, закончился лучше, нежели начался; и три зачинщика бунта, 
Роберт, Райнульф и Сергий, отступив с такой невероятной быстротой за стены 
Неаполя, ясно доказали свою неспособность вести борьбу без поддержки извне.
        И все же, пока еще оставалась надежда на эту поддержку, они 
отказывались сдаться. Теперь Роберт Капуанский также потерял свой последний 
шанс на прощение. Терпение короля иссякло. Чуть раньше он сделал своего 
старшего сына Рожера князем Апулии, а своего второго сына, Танкреда, князем 
Бари, лишив мятежного князя Гримоальда его владений. Этой осенью он 
провозгласил третьего сына, Альфонсо, князем Капуи вместо Роберта — вскоре 
после этого мальчика официально возвели в княжеское достоинство в кафедральном 
соборе Капуи. Все они были желторотыми юнцами, герцогу Рожеру едва исполнилось 
семнадцать, Танкред был на год или два младше, а Альфонсо едва вступил в пору 
отрочества. Но все трое были достаточно взрослыми, чтобы служить орудиями в 
исполнении замыслов своего отца, а эти замыслы заключались в том, чтобы не 
допускать появления могущественных вассалов вне его собственной семьи. К концу 
1135 г. впервые все главные фьефы южной Италии оказались в руках Отвилей.
        Всю эту зиму Неаполь держался. К весне 1136 г. в городе начался голод. 
Фалько упоминает, что многие жители, молодые и старые, мужчины и женщины, 
падали и умирали на улицах. И все же, добавляет он гордо, герцог и его 
сторонники оставались тверды, «предпочитая умереть с голоду, но не подставить 
свои выи под ярмо дурного короля». К счастью для них, Рожеру так и не удалось 
отрезать город полностью от внешнего мира; хотя осаждавшие перекрыли все 
подходы к Неаполю по суше, сицилийский флот не сумел достичь таких же 
результатов на море, так что и Роберт, и Сергий от случая к случаю выбирались в 
Пизу за припасами. Даже при подобной поддержке не похоже, что неаполитанцы 
смогли бы и дальше сохранять присутствие духа, если бы Роберт не совершил 
короткую вылазку ко двору Лотаря в Шпейер и не вернулся нагруженный 
императорскими наградами, чтобы сообщить, что император уже значительно 
преуспел в подготовке освободительной экспедиции.
        Схожие сведения достигли и ушей Рожера, чьи соглядатаи не оставили у 
него никаких иллюзий по поводу того, сколь могучей будет императорская армия. 
Рожер начал собственные приготовления, исходя из того, что силы врага будут 
значительно превосходить по численности любое войско, какое он сможет собрать. 
На победу силой оружия рассчитывать не приходилось; оставалось полагаться на 
хитрость.
        Только в середине лета армия Лотаря собралась в Вюрцбурге. У нас нет 
точных сведений о ее размерах, судя по перечню главных имперских вассал