тному Манию Аквилию, а разве Павлу, 
Сципионам, Марию! Какую дальновидность обнаружил он среди той паники, среди 
угрожавших провинции опасностей! Убедившись в неблагонадежном настроении 
сицилийских толп рабов, вызванном бушевавшей в Италии невольнической войной, 
какой спасительный страх сумел он нагнать на них, чтобы отбить у них охоту 
шевельнуться! Он велит схватить буянов — кто бы тут не испугался? велит 
хозяевам явиться на суд — что за страшное мгновение для рабов! произносит 
вердикт: «Да, виновны!» — ясно, что пожар вовремя потушен слезами и кровью 
немногих людей. Что же дальше? Ну, разумеется, бичевание, пытка огнем и крайняя 
кара осужденным, крайний страх прочим — мучительная смерть на кресте… Нет, от 
всего этого их освободили! Воображаю, как ужаснулись рабы при виде этой 
податливости наместника, у которого можно было выкупить жизнь осужденных за 
преступный заговор рабов даже (в последнюю минуту) при посредничестве самого 
палача!»
 Для Верреса вторжение восставших рабов в Сицилию давало возможность снять с 
себя ответственность за состояние острова: все — и свои собственные деяния! — 
можно было свалить тогда на них. Неблагоприятных же последствий для себя он мог 
не опасаться: корабль для бегства всегда находился наготове…
 Пока он занимался грабежами, Л. Лукулл шел дорогой славы, мечтая стать новым 
Александром Македонским. И казалось, счастье улыбалось ему…




 Глава четырнадцатая
 ТРЕТИЙ ГОД ВОЙНЫ С МИТРИДАТОМ (72 г.)


 Предстоящий третий год гойны обеими сторонами рассматривался как решающий. И Л.
 Лукулл и Митридат энергично готовились к новым боям. Понтийский царь зимовал 
всего в 150 километрах от римлян, к востоку от города Команы и реки Лик, в 
области Кабиры, где находились его богатый дворец и сокровища. Он писал 
многочисленные письма к сыну Махару, правителю Боспора, требуя прислать ему 
военную помощь. Он просил о поддержке царей Скифии, своего зятя Тиграна 
Армянского и парфян.
 Махар и скифы прислали помощь, Тигран же и Арсак под разными предлогами в ней 
отказали — ни тому, ни другому не хотелось ввязываться в опасное и неудачное 
предприятие Митридата.
 В приготовлениях и переговорах прошла зима. Наступила весна. В распоряжении 
Митридата находилось уже 60 тысяч человек пехоты и 8 тысяч человек конницы.
 В конце апреля, узнав о готовности Митридата к военным действиям, Л. Лукулл 
отдал своему войску приказ о выступлении на юг. Вместе с ним в путь отправились 
30 тысяч римлян, 30 тысяч вспомогательного войска и 5 тысяч конницы, состоявшей 
из римлян и фракийских наемников. У Амиса римский полководец оставил с частью 
сил Л. Мурену, у Синопы — Аппия Клавдия, у Евпатории — Кассия Барбу, у 
Темискиры — Кв. Вокония, поручив им продолжать осаду неприятеля.
 Чтобы остановить врага и предотвратить его нападение на Кабиры, Митридат 
поспешно высылает навстречу Л. Лукуллу 50 тысяч пехоты и 5 тысяч кавалерии 
(командиры армий — Менандр, Менемах, Мирон, Метрофан и Л. Фаний). В долине реки 
Лик начались конные стычки. Наконец обе стороны сошлись для битвы. В ходе боя 
Метрофан и Л. Фаний, сговорившись тайно с Л. Лукуллом об измене, сломали 
внезапно фронт и вызвали тем самым бегство всего войска.
 Получив известие об измене, о поражении и беспорядочном отступлении войска, 
Митридат пал духом. Но, ободряемый Таксилом, Метродором, Каллистратом и 
начальником своей личной гвардии Битоитом, он понемногу вновь пришел в себя и 
отдал приказ Таксилу и Диофанту с вновь набранным войском, которое они усиленно 
обучали, — 40 тысяч пехоты и 4 тысячи кавалерии — поспешить на помощь разбитым 
частям. Одновременно Митридат поручил Таксилу попытаться подкупить в войске Л. 
Лукулла фракийские конные части. Еще недавно они сражались на стороне царя, но 
были пленены римским полководцем и включены в состав его собственного войска, 
поэтому Митридат надеялся склонить их к отпадению от последнего.
 Совместно с фракийскими командирами был выработан общий план действий. И когда 
после серии новых стычек стороны сошлись в большом конном сражении, фракийцы 
обратили вдруг оружие против римлян. Произошло страшное избиение римской части 
конницы. Остатки ее, бросив своего раненого начальника М. Помпония — такое 
случалось у римлян не часто! — обратились в паническое бегство.
 М. Помпоний был взят в плен и доставлен торжествующими победителями к 
Митридату.
 Получив известие о поражении своей конницы (остатки ее спаслись в расположении 
римской пехоты), Л. Лукулл стал поспешно отходить в горы. Поразмыслив над своим 
новым положением, Л. Лукулл решил двинуться не назад, к побережью, а вперед, к 
Кабирам. Именно туда хотел он вызвать подкрепления — новые конные части, 
которые по его поручению должны были набрать для него офицеры-вербовщики, 
направленные в Галатию и Каппадокию.
 Найдя проводников-греков, Л. Лукулл горными тропами направился к Кабирам. Туда 
же по равнине поспешили и понтийские войска. Они прибыли первыми, а ночью в 
намеченное им место прибыл Л. Лукулл. Он разбил лагерь прямо над головами 
врагов.
 Митридат, желая поставить врага в трудное положение с продовольствием — он 
хорошо запомнил урок Кизика, — приказал беспощадно разорить всю округу. Расчет 
оказался правильным. Понуждаемый необходимостью, Л. Лукулл вскоре был вынужден 
отправить в Каппадокию (после известного поражения римской конницы верность 
царя ее заколебалась, и он перестал посылать хлеб) сильные отряды для захвата 
продовольствия. Митридат, узнав об этом, отрядил против него крупные по 
численности части. После нескольких столкновений произошла большая битва, в 
которой войска Митридата потерпели сокрушительное поражение в окрестностях 
Кабир.
 М. Помпей, родственник Гн. Помпея Великого, с порученным ему легионом овладел 
лагерем Митридата за рекой Лик. Неустанно преследуя по пятам уходящего врага, 
он старался во что бы то ни стало взять его в плен.
 Загоняя до смерти коней, Митрида