выигрывать время, 
чтобы дать ему возможность уничтожить отделившийся отряд.
 Между тем Ганник, находившийся всего в 12 километрах, приблизился к римскому 
стану и начал окапываться, собираясь устроить крепкий лагерь.
 Но Красс не желал дать ему возможности укрепиться и подал сигнал к битве. Кв. 
Аррию с его легионами пока предстояло бездействовать. Но никто не сомневался, 
что Спартак явится тотчас, как только узнает о битве.
 Так действительно и получилось. По обе стороны от римского лагеря бой 
развернулся со всем ожесточением. Красс и Цезарь яростно наступали на 
«мятежников» — оба хорошо сознавали, что бьются за свое влияние и будущую 
славу; «мятежники» энергично сопротивлялись.
 В свою очередь, повстанцы под начальством Ганника и Каста бешено напирали на 
римлян и теснили их. Через три часа те пришли в совершенное расстройство. 
Тщетно П. Консидий слал гонцов к полководцу, прося его позволить взять на 
помощь часть сил у Аррия. Красс на все просьбы отвечал отказом: Спартак вот-вот 
подойдет своим на помощь; он уже в пути; держитесь изо всех сил; еще немного 
времени, я покончу со своим противником и затем сам помогу вам.
 И П. Консидий держался. Умоляя и ругаясь, появляясь в самых опасных местах, 
хватая за ворот бегущих воинов и поворачивая их лицом к повстанцам с криком: 
«Там враг!» — он сумел продержаться до подхода Красса.
 Но когда явился Спартак и прямо с ходу вступил, с Аррием в бой, начав сразу 
теснить его, настроение повсюду в легионах резко упало. И Красс и Консидий это 
быстро почувствовали. Убедившись, что надежды на победу нет, полководец 
приказал начать общий отход в лагеря, что и было проделано.
 О новой большой битве Красс сообщал в сенат, особенно упирая на свою победу: 
из 10-тысячного отряда спартаковцев-«мятежников» он уложил на поле боя 6 тысяч, 
а 900 человек взял в плен. О том, какой исход имели битвы Кв. Аррия со 
Спартаком и П. Консидия с Ганником, Красс предпочел умолчать.
 В тот же день, к вечеру, Красс получил из Рима копию сенатского постановления 
и многочисленные письма от друзей о положении в столице. Постановление сената 
Красса обрадовало. Но то же постановление Красса и охладило — оказывается, 
командование будет находиться в его руках лишь до встречи с Помпеем…
 Агентура Красса, оседлавшая все дороги на пути от Рима, доносила: Помпей 
миновал Террацину. Это значило, что он находится от него на расстоянии около 
360 километров, то есть всего девяти дней пути. И с каждым днем теперь 
расстояние будет быстро сокращаться — ведь спартаковские командиры, как 
сообщали ему, Крассу, тайные осведомители, на военном совете, вновь собравшемся 
после битвы, сумели настоять перед своим вождем на движении Помпею навстречу.
 В этот вечер и ночь у Красса и его легатов было над чем подумать…

 II

 Итак, хитрость с отделением 10-тысячного отряда под видом мятежного не дала 
Спартаку ожидаемого результата: генерального сражения и полного разгрома Красса.
 Римляне дрались храбро, их полководцы руководили своими войсками 
предусмотрительно; с другой стороны, численность 10-тысячного отряда для 
оказания успешного сопротивления врагу оказалась явно недостаточной.
 После обсуждения положения с командирами Спартак решил испробовать новую 
хитрость: организовать на этот раз отделение от войска 35-тысячного отряда под 
начальством своих ближайших помощников — Ганника и Каста; они должны были 
отойти под видом желающих вести войну на свой страх и риск и двинуться на север,
 навстречу Помпею, увлекая за собой Красса. Сам Спартак, чтобы внушить римскому 
полководцу побольше смелости, собирался задержаться в истоках Силара на сутки и 
таким образом подать Крассу надежду на беспрепятственное уничтожение 
отделившейся части повстанческого войска.
 Через сутки сам Спартак намеревался сняться с лагеря и двинуться к Луканскому 
озеру, где предполагалось дать Крассу новое генеральное сражение; Ганник должен 
был завязать его, а Спартак подойти позже и с ходу включиться в битву.
 По расчетам повстанческого вождя это сражение давало Крассу последнюю 
возможность стать победителем: на следующий день в зону боев вступал Помпей; 
после этого Крассу приходилось бы думать уже не только о победе над рабами, но 
главным образом о том, как бы уклониться от встречи с ним (при встрече с 
Помпеем ему пришлось бы сдать командование).
 В соответствии с принятым решением утром 29 декабря 72 года 35 тысяч пехоты и 
2 тысячи всадников под начальством Ганника и Каста покинули лагерь и двинулись 
на север.
 Одновременно в лагерь Красса бежали от Спартака новые мнимые перебежчики, а 
«сторонники» римского полководца из повстанческих командиров отправили ему 
новые срочные письма.
 Красс со своими легатами с жадным нетерпением прочитал полученные послания и 
допросил «перебежчиков». Картина представилась следующей.
 На военном совете у Спартака конфликт непрерывно расширяется. На последнем 
совещании повстанческих легатов у Регия перед прорывом за движение на Помпея 
было подано два голоса (они представляли 10 тысяч человек), за движение на 
Брундизий с последующей переправой в Сицилию — шесть голосов (30 тысяч 
человек); пятнадцать человек воздержались от голосования (а представляли они 75 
тысяч человек),