пели из-за 
нападения римлян), но, сделав их все негодными, удалились. С наступлением дня 
римлян охватило желание прорваться силой через упавшую и не окончательно 
заделанную часть стены и ворваться в город; внутри же было видно ровное место, 
удобное для сражения. Здесь карфагеняне по фронту поставили вооруженных воинов, 
а невооруженных пристроили к ним сзади с камнями и кольями и, разместив многих 
других на крышах, расположенных вокруг домов, ожидали наступающих, если они 
решатся ворваться в город. Римляне, еще более раздраженные тем, что эти 
невооруженные люди их презирают, смело бросились в город. Сципион, который 
вскоре после этого взял Карфаген и за это был прозван Африканским, бывший тогда 
военным трибуном, поколебался войти в город и, разделив свои отряды на много 
частей и поставив их на некотором расстоянии вдоль укрепления, не позволил им 
войти в город. Вошедших в город и вытесненных карфагенянами, которые со всех 
сторон напали на них, он прикрыл своими войсками и тем спас. И это было первое, 
что создало ему славу, так как он оказался более дальновидным и осторожным, чем 
консул.


99. Когда поднялось созвездие Пса,
[551]
лагерь Цензорина охватила болезнь, так как он был расположен у болота со 
стоячей и зловонной водой и ветер с моря, загораживаемый громадными городскими 
стенами, не очищал воздуха. Поэтому Цензорин перенес лагерь от болота к морю. А 
карфагеняне, когда начинался ветер, дувший в сторону римлян, тащили канатами 
маленькие челноки с хворостом и паклей вдоль стен так, чтобы они не были 
заметны врагам; когда же, загнув за угол стен, они должны были стать заметными 
для врагов, они, налив в них смолы и насыпав серы, поднимали на них паруса и, 
когда паруса надувались ветром, подкладывали в челноки огонь. Эти челноки, 
гонимые ветром и направлением огня, наталкивались на корабли римлян, причиняли 
им много вреда и едва не сожгли весь флот. Немного спустя Цензорин отправился в 
Рим, чтобы провести выборы магистратов,
[552]
карфагеняне же тем решительнее стали действовать против Манилия. Ночью, одни 
имея оружие, другие же без него, неся доски, положили их на ближайший к ним ров 
Манилия и стали разрушать вал. Когда бывшие внутри пришли в замешательство, как 
это бывает при ночных нападениях, Сципион быстро выехал со своими всадниками из 
лагеря через другие ворота, где не было никакого боя, и, зайдя в тыл 
карфагенянам, навел на них страх и заставил удалиться в город. И во второй раз 
все считали, что этим делом Сципион спас римлян, приведенных в смятение ночным 
нападением.


100. После этого Манилий еще более укрепил лагерь, окружив его вместо вала 
стеной и воздвигнув у моря укрепленную пристань для защиты провианта, 
привозимого морем; двинувшись внутрь страны с десятью тысячами пеших и двумя 
тысячами всадников, он стал опустошать страну, собирая лесной материал, сено и 
продовольствие. Идущими за продовольствием всегда командовал, чередуясь, один 
из военных трибунов. А Фамея,
[553]
начальник ливийцев, будучи еще молодым и быстро решавшимся на сражения, имея 
коней небольших, но быстрых, евших траву, когда не было ничего другого, и 
переносивших, если было нужно, жажду и голод, — этот Фамея, скрываясь в 
зарослях или лощинах, где только видел врагов, действующих неосторожно, налетал 
на них из своих тайников, как орел, н, причинив им урон, быстро уходил; но 
когда начальствовал Сципион, он нигде даже не показывался. Ведь Сципион вел 
всегда пехоту, построенную в боевом порядке, а всадников сидящими на конях; и 
при сборе фуража он не раньше распускал строй, как окружив ту равнину, где он 
намеревался собирать жатву, всадниками и легионерами; но и тогда он сам с 
другими отрядами конницы всегда их объезжал и всякого из жнецов, отходящего от 
других или выходящего из круга, он строго наказывал.

XV.

101. Поэтому Фамея на него одного не пытался нападать. Так как это случалось 
постоянно, то слава Сципиона все росла, прочие же военные трибуны из зависти 
стали распространять слухи, будто еще со времен отцов у Фамеи
[554]
были дружеские отношения к Сципиону, деду этого Сципиона. Когда некоторые из 
ливийцев убегали в башни и укрепления, которых было много в этой стране, другие 
трибуны, заключив договор и отпуская их, нападали на отступающих, Сципион же 
провожал их до дома. Поэтому никто из них не заключал договора раньше, чем 
придет Сципион. Столь великую славу мужества и верности слову заслужил он в 
короткое время и у своих и у неприятелей. Когда же римляне вернулись в лагерь с 
фуражировки, ночью карфагеняне напали на