с ними князь, и все же, не желая 
нарушать старый польский обычай и отпускать гостей из дому с пустыми руками, он 
подарил каждому из братьев куний мех и гривну серебра. С радостью приняв дары, 
крестоносцы заверили князя, что денег они себе не возьмут, ибо как монахи дали 
обет нищеты, а раздадут их бедным и попросят помолиться о здравии, славе и 
спасении души князя. Слушая эти заверения, мазуры улыбались в усы: уж им-то 
прекрасно была известна жадность крестоносцев, а еще больше их лживость. В 
Мазовии говаривали:
     "хорек смердит, а крестоносец брешет". Князь тоже только рукой махнул, 
слушая эти благодарственные речи, а после ухода крестоносцев сказал, что их 
молитвами на небо не поедешь, а разве только раком поползешь.
     Когда Зигфрид де Леве, прощаясь с княгиней, целовал ей руку, Гуго фон 
Данфельд подошел к Данусе, погладил ее по головке и сказал:
     - Христос велел нам платить добром за зло и любить врагов наших, посему я 
пришлю сюда монахиню с герцинским целительным бальзамом.
     - Как же мне благодарить вас за это? - спросила Дануся.
     - Будьте другом ордена и крестоносцев.
     Внимание де Фурси привлек этот разговор, поразила рыцаря и красота девушки,
 и, когда они уже двинулись в Щитно, он спросил:
     - Что это за красавица, с которой вы разговаривали перед отъездом?
     - Дочка Юранда! - ответил крестоносец.
     Господин де Фурси удивился.
     - Та самая, которую вы собираетесь похитить?
     - Да. Когда мы ее похитим, Юранд будет у нас в руках.
     - Не одно только зло исходит от Юранда. Неплохо быть стражем такой 
невольницы.
     - Вы думаете, что воевать с нею было бы легче, чем с Юрандом?
     - Выходит, я то же думаю, что и вы. Отец - враг ордена, а дочке вы 
говорили медовые речи, да еще бальзам пообещали.
     Гуго фон Данфельд почувствовал, видно, что надо сказать несколько слов в 
свое оправдание.
     - Я пообещал ей бальзам, - сказал он, - для того молодого рыцаря, которого 
изувечил тур и с которым она, как вы знаете, обручена. Если после ее похищения 
поднимется шум, мы скажем, что не только не хотели обидеть ее, но, по 
христианскому милосердию, даже лекарства ей посылали.
     - Все это хорошо, - сказал де Леве, - только нужно послать надежного 
человека.
     - Я пошлю одну набожную женщину, которая всей душою предана ордену.
     Прикажу ей подсматривать и подслушивать. Когда наши люди приедут, якобы от 
Юранда, они найдут в доме союзника.
     - Трудно будет подобрать таких людей.
     - Нет. Народ у нас говорит на том же языке. В городе, да и в охране среди 
кнехтов есть люди, которые бежали из Мазовии, скрываясь от преследования 
закона; правда, это разбойники и воры, но они не знают страха и готовы на все. 
Удастся дело, я посулю им большую награду, не удастся - пеньковый воротник на 
шею.
     - А вдруг они изменят?
     - Не изменят, в Мазовии их уже давно присудили к колесованию, и над каждым 
висит приговор. Нужно только дать им приличное платье, чтобы их приняли за 
подлинных слуг Юранда, и, самое главное, письмо с его печатью.
     - Все надо предусмотреть, - сказал брат Ротгер. - Может, Юранд после этого 
последнего боя захочет повидать князя, чтобы пожаловаться на нас, а самому 
оправдаться перед ним. Будучи в Цеханове, он заедет к дочке в охотничий дом. 
Может статься тогда, что наши люди приедут за дочкой, а наткнутся на отца.
     - Я подберу самых отпетых и дошлых головорезов. Они будут знать, что, 
наткнись они только на Юранда, быть им на виселице. Это их забота не 
встретиться с ним.
     - Но может статься, что их схватят.
     - Тогда мы откажемся и от них, и от письма. Кто может доказать, что это мы 
их подослали? Да коли они не похитят девку, так и шума не будет, а что мазуры 
четвертуют нескольких висельников, так от этого ордену вреда не будет.
     Но брат Готфрид, самый младший из всех их, сказал:
     - Не понимаю я ни вашей политики, ни ваших опасений, как бы кто не 
дознался, что девку похитили по нашему приказу. Ведь попадется она нам в руки, 
и должны же мы будем послать кого-нибудь к Юранду, чтобы сказать ему: "Твоя 
дочь у нас, хочешь, чтобы мы отпустили ее, отпусти Бергова и сам отдайся нам...
" Как же иначе?.. Ну, а тогда все равно станет известно, что это мы велели 
похитить девушку.
     - Это верно! - сказал господин де Фурси, которому все это не очень было по 
душе. - К чему таиться с тем, что все равно выйдет наружу?
     Гуго фон Данфельд рассмеялся и спросил брата Готфрида:
     - Давно вы носите белый плащ?
     - Шесть лет минет в первое воскресенье после святой троицы.
     - Как проносите его еще шесть лет, станете лучше разбираться в делах 
ордена. Юранд знает нас лучше, чем вы. Вот что мы ему скажем: "Дочь твою 
стережет брат Шомберг, попробуешь пикнуть, так всп