переплетенный лианами.  Из него далеко окрест разносился оживленный птичий
гомон.  Издавали его попугаи, которых оказалось здесь  великое  множество.
Очутившись в тени первых деревьев на опушке леса, я был буквально  оглушен
воплями попугаев и тут же, подняв голову, увидел в ветвях множество гнезд.
Как только птицы меня заметили, они сразу же смолкли, но было поздно  -  я
обнаружил гнездовье попугаев.
     Многие птенцы были уже почти взрослыми, хотя и летали еще  с  трудом.
Они сидели на ветвях возле гнезд.  Подкравшись и выбрав удобную позицию, я
стал осыпать их стрелами.  Наконец мне удалось свалить  на  землю  сначала
одного попугая, а потом и  второго.  Тем  временем  на  вершинах  деревьев
возобновились прежние суета и крики, на меня же птицы не  обращали  больше
никакого внимания. Я мог бы свалить на землю еще не одного птенца, если бы
не оборвалась тетива лука.
     И тут меня заставил вздрогнуть  раздавшийся  вдруг  неподалеку  треск
сломанного сучка.  Шагах в двадцати я заметил в траве  рыжеватого  зверька
величиной с нашу лису.  У него была продолговатая морда и пушистый хвост'.
Зверек с нескрываемым вожделением поглядывал вверх на попугаев.  Потом  он
прыгнул на ствол и, помогая себе  острыми  когтями,  стал  ловко  по  нему
карабкаться.  Не имея под рукой ничего более подходящего, я швырнул в него
лук.  Мой снаряд стукнулся о ствол, а перепуганный зверек с тонким  писком
соскочил на землю и юркнул в заросли.

     [' Это, бесспорно, была красная  носуха  (Nasua  rufa)  -  зверек  из
семейства енотовых, широко распространенный в лесах  Южной  и  Центральной
Америки.]

     "Соперник!" - мелькнула у меня шутливая мысль.  Внимательно  осмотрев
гнездовье,  я  остался  доволен.  Гнезд  здесь  было  несколько  десятков,
практически неисчерпаемая кладовая. Конец моему голоду!
     - От голода я не погибну! Не погибну! - торжествовал я  и,  наверное,
впервые за  все  время  пребывания  на  этом  острове  сам  себе  радостно
улыбнулся.
     Как же переменился я за эти несколько  последних  дней!  Как  одичал,
балансируя на грани между жизнью и смертью! Чувство  простой  человеческой
признательности мешалось  в  моей  душе  с  дикой  кровожадностью,  когда,
наблюдая за стаей птиц, я строил планы, как лучше в последующие дни добыть
здесь побольше мяса.
     До моей пещеры  отсюда  было  часа  два  пути.  Боясь  преждевременно
растревожить попугаев,  я  решил  поскорее  убраться  восвояси.  Поскольку
красные ягоды не причинили мне вреда, я  набрал  их  с  собой  про  запас.
Нагруженный добычей, добрел я  наконец  до  спрятанного  мной  матросского
сундучка и, обвязав его лианами, потащил за собой по песку.
     Подходя к пещере,  я  благословлял  счастливый  день,  принесший  мне
столько удач.
     Силы мои иссякали; простой матросский сундучок  казался  пудовым,  но
сердце мое согревала надежда.


                              ОЗЕРО ИЗОБИЛИЯ

     Выброшенный на берег матросский сундучок надежд моих не оправдал:  ни
огнива, ни какого-либо полезного инструмента в нем не оказалось.  Там было
немного поношенной одежды: рубашка и кафтан,  а  также  горсть  английских
монет, кусок корабельной  веревки  и  небольшой  мешочек  с  кукурузным  и
ячменным зерном! Крепко сколоченный сундучок не пропустил ни капли морской
воды, и все предметы в нем оказались сухими  и  нисколько  не  пострадали.
Зерно я мог съесть, но мне не хотелось - у меня  в  достатке  было  теперь
свежих плодов.
     Один из матросов "Доброй Надежды" держал голубей -  вероятно,  ему  и
принадлежал этот сундучок с зерном.  Позднее я вспомнил, какую важную роль
в жизни Робинзона Крузо сыграл ячмень, который он с таким успехом сеял  на
своем острове, благодаря чему у него был хлеб и он в  течение  долгих  лет
смог жить на необитаемом острове.  В моем положении не было  необходимости
возделывать землю и сеять хлеб: я был убежден, что не пробуду  на  острове
так долго, как Робинзон, живший в этих краях более полувека назад.  С  тех
пор многое изменилось в водах Карибского моря. Здесь больше стало людей, а
значит, и больше  вероятности  перебраться  с  моего  острова  на  лежащий
неподалеку материк.
     На рассвете следующего дня я  поспешил  в  рощу  Попугаев  на  охоту,
главным образом в расчете наловить как  можно  больше  живых  птиц,  чтобы
выращивать их про запас. Лук я починил и подстрелил из него двух попугаев.
Потом, стараясь не шуметь, взобрался на дерево и длинным шестом  попытался
сбросить ближайших ко мне молодых попугаев на землю.  Однако старания  мои
поначалу не увенчались успехом - попугайчики крепко  держались  за  ветки.
Тогда я привязал к шесту петлю из гибкой  лианы  и  на  этот  раз  добился
успеха.  За полчаса ловли набрался целый десяток. Больше ловить  не  имело
смысла.
     Пока я привязывал пойманных попугайчиков к шесту, они  во  все  горло
верещали, а со всего леса им вторили крики  сотен  сородичей.  Я  счел  за
благо поскорее ретироваться и поспешил к своей пещере.