мной сватать ее.
– Что ж, видно, ничего не поделаешь. От судьбы не уйдешь, – ответил Торарин.
Глум часто заводил эти разговоры с братом, но тот все уклонялся от прямого 
ответа. Дело все же окончилось тем, что они собрали людей и поехали на запад, в 
Долины. Всего их было двадцать человек. Хаскульд принял их хорошо и оставил у 
себя переночевать. Рано утром Хаскульд послал за Хрутом. Тот приехал, и 
Хаскульд встретил его на дворе. Хаскульд сказал Хруту, что за люди приехали к 
нему.
– Что им нужно от тебя? – спросил Хрут.
– Они еще не сказали, зачем они приехали, – сказал Хаскульд.
– Видно, у них дело к тебе, – сказал Хрут. – Наверно, они будут сватать твою 
дочь Халльгерд. Что ты им скажешь на это?
– А как ты думаешь, что мне надо сказать? – спросил Хаскульд.
– Согласись, но расскажи им как о достоинствах, так и о недостатках невесты.
Не успели братья договорить, как гости вышли из дому.
Хаскульд приветливо поздоровался с ними. Хрут также приветствовал братьев. 
Затем они приступили к разговору. Торарин сказал:
– Мы приехали сюда, Хаскульд, сватать твою дочь Халльгерд за моего брата Глума. 
Надо тебе сказать, что он человек очень достойный.
– Я знаю, – сказал Хаскульд, – что вы оба с братом достойные люди, но я должен 
сказать вам, что уже раз выдал свою дочь замуж, и это принесло нам большое 
несчастье.
Торарин отвечает:
– Это нас не остановит. Раз на раз не приходится. Может статься, что в этот раз 
получится хорошо, хотя в прошлый раз получилось плохо. Да и виноват-то во всем 
был больше всего Тьостольв.
Тогда Хрут сказал:
– Раз вы все-таки не отказываетесь от сватовства, то после всего того, что 
случилось с Халльгерд, мой совет вам не брать после свадьбы Тьостольва с собой 
на юг. А если он приедет с позволения Глума в гости, то пусть гостит там не 
долее трех дней. Если же он задержится дольше, то пусть Глум имеет право его 
убить и не платить виры. Глум, конечно, вправе разрешить ему жить у себя, но я 
не советовал бы ему делать это. И еще скажу: не надо, чтобы сговор был без 
ведома Халльгерд, как в тот раз. Пусть она знает заранее об этом предложении, 
увидит Глума и решит сама, выходить ли ей за него замуж. Тогда она не сможет 
пенять на других в случае неудачи. Все должно быть без обмана.
Торарин сказал:
– Как всегда, лучше всего последовать твоему совету.
Затем послали за Халльгерд. Она пришла в сопровождении двух женщин. На ней была 
голубая накидка из сукна, а под накидкой ярко-красное платье с серебряным 
поясом. Усевшись между Хрутом и своим отцом, она приветствовала всех добрыми 
словами. Она говорила хорошо, не робея, и, спросив о новостях, умолкла. Глум 
сказал:
– Я и мой брат Торарин потолковали уж тут немного с твоим отцом. Я хотел бы, 
Халльгерд, взять тебя в жены, если будет на то и твое согласие. Ты должна 
теперь сама решить, по душе ли тебе это, и если наше сватовство тебе не по душе,
 то не будем говорить о нем.
Халльгерд сказала:
– Я знаю, что вы оба очень достойные люди. Я знаю также, что брак этот будет 
лучше, чем первый. Но я хочу знать, о чем вы здесь говорили и как далеко зашли 
ваши переговоры. Мне кажется, что я буду любить тебя, если мы поладим.
Глум рассказал ей о переговорах, ничего не утаивая. Затем он спросил Хаскульда 
и Хрута, правильно ли он рассказал. Хаскульд сказал, что правильно. Тогда 
Халльгерд сказала своему отцу.
– Вы с Хрутом с таким уважением отнеслись ко мне в этих переговорах, что я 
последую вашему совету. Пусть состоится сговор по вашему усмотрению.
Тогда Хрут сказал:

– Нам с Хаскульдом надо назначить свидетелей, а Халльгерд пусть обручится сама,
[10]
если Торарин найдет это правильным.

– Все правильно, – сказал Торарин.
Затем было определено приданое Халльгерд. Глум должен был добавить к приданому 
еще столько же. Было решено также, что все вновь приобретаемое добро будет 
делиться между ними поровну. Затем Глум обручился с Халльгерд и поехал со 
своими людьми домой. Свадьбу должны были сыграть у Хаскульда. До самой свадьбы 
ничего больше не приключилось.



XIV

Глум и Торарин со множеством достойных людей поехали на запад, в Долины. 
Приехав в Хаскульдсстадир, они застали там много народу. Хаскульд и Хрут сели 
на одной скамье, а жених – на другой. Халльгерд сидела на женской скамье, 
красивая и нарядная. Тьостольв все время расхаживал с секирой на плече и держал 
себя нагло, но все делали вид, что не замечают этого. Когда свадьба кончилась, 
Халльгерд поехала с ними на юг. Приехав домой, в Вармалёк, Торарин спросил 
Халльгерд, хочет ли она распоряжаться всем домом.
– Нет, не хочу, – сказала она.
Халльгерд вела себя тихо всю зиму, и все были ею очень довольны.
Однажды весной братья заговорили между собой об их хозяйстве, и Торарин сказал:
– Я уступлю вам хозяйство в Вармалёке, потому что вам здесь будет сподручн