ю об отложении и  с просьбой доблестного князя Теймураза указать,  куда
ему двинуть войско,  я  немедля отправился в  Самухрано.  Мог ли я допустить
распад царства? Ведь ни для кого не тайна, что вслед за Мухран-батони многие
отпали бы от царя.  И  вот я  смиренно преклонил колено перед Мухран-батони,
умоляя вместе со всеми нами стать под десницу царя...  Видите,  золотые цаги
не  помешали Кайхосро возглавить сейчас многочисленные дружины Самухрано.  А
мои цаги в пыли, сюда я прискакал прямо из Мухрани.
     Князья  продолжали безмолвствовать.  Почти  трагически прозвучал  голос
Липарита:
     - И я покорился твоим увещаниям,  Моурави, но знай: Мухран-батони прав.
Гибелью грозит нам  твое  отстранение,  один ты  можешь принести благодатную
победу над шахом Аббасом, ты - и больше никто!
     - Неоднократно ты,  Георгий  Саакадзе,  говорил "Неблагодарность должна
караться смертью!"  -  свел  брови в  одну черную линию Зураб.  -  Вижу,  вы
забыли,  князья,  о плане победы светлого царя Теймураза,  о непревзойденном
плане,  в котором сочетается мудрость мужа и предвиденье полководца.  Победу
над шахом Аббасом может принести только один царь Теймураз,  он -  и  больше
никто!
     - Он - и больше никто! - хором подхватили князья.
     - О чем разговор,  князья!  -  заносчиво воскликнул Цицишвили.  -  Царь
определил, католикос благословил, а мы с мечом в руках утвердим.
     - Тем  более,  что  нашему Моурави удалось вернуть псов Мухран-батони в
общую псарню.
     Сдержанный смех пронесся по  залу.  И  вдруг среди имеющих право только
слушать раздался молодой выкрик:
     - Головы гордецов ты,  Моурави,  не  вразумил словом,  во  время  битвы
вразуми их мечом по заду!
     Смех и свист встретили шутку молодого мдиванбега.  И столько посыпалось
насмешек на  представителей знатных фамилий,  что Зураб нахохлился,  стукнул
мечом и приказал страже вывести смутьянов.
     С  трудом  удалось  Газнели  уговорить "средних" князей  покинуть  зал.
Даутбек,  что-то обдумывая,  с  удовольствием подметил,  как у Зураба дрожат
усы, у Цицишвили пылают щеки, а у Амилахвари подгибаются колени.
     - Нет, еще страшатся Георгия шакалы, - прошептал другу Димитрий.
     - Может,  удастся  провести  задуманное Георгием,  тогда  хоть  Тбилиси
спасем от персов, - тихо ответил Даутбек.
     - Так вот,  князья,  -  в наступившей тишине продолжал Саакадзе, - моим
сподвижникам...  да,  я не оговорился,  - сподвижникам: ибо они беспрестанно
рискуют подвергнуться персидским пыткам,  -  удалось добыть для  нас  точные
сведения о  движении шахских войск...  Каждый вечер и каждое утро является в
мой дом один из разведчиков с  новыми вестями,  и каждое утро и каждый вечер
мчится обратно с моими указаниями...  Сейчас,  по пути сюда,  узнал: Иса-хан
направил семь сарбазских тысяч в  Нахичеванское ханство.  Не  значит ли это,
что  через две недели он  выведет несметное полчище на  равнину между озером
Гокча и Шамшадыльскими горами?  Рассчитываю,  вы,  князья, догадались... хан
идет прямо на Тбилиси, дабы освободить Исмаил-хана и ринуться на ваши замки.
     Смятение,  охватившее князей,  наполнило  сердце  Дато  злой  радостью:
"Задрожали лисьи хвосты! Чуют - "лев Ирана" не пощадит их замков!"
     - Что, что предлагаешь, Моурави? - выкрикнул Джавахишвили.
     - Предлагать будет царь...
     - Не время спорить, спешно надо действовать!
     - Верно,  Амилахвари,  -  распрямил плечи Саакадзе,  -  так  вот,  если
поддержите,  вот  что предлагаю.  Ты,  Зураб,  князь Цицишвили и  светлейший
Липарит немедля выедете в  Телави  и  упросите царя  двинуть войска  Средней
Кахети в Алгетское ущелье. Как бы со мною ни хитрил Иса-хан, знаю - к Алгети
двигается, чтобы стремительным прыжком захватить Тбилиси...
     Князей вновь охватило смятение, Зураб, стиснув зубы, молчал. Эмирэджиби
было приподнялся, но тут же рухнул обратно в кресло.
     Зорко  следит  за  князьями Саакадзе,  намереваясь пустить в  ход  свое
последнее средство.
     - Должен,  князья, и порадовать вас, Шадиман оказал нам большую услугу.
Он направил гонца к Иса-хану с посланием,  в котором,  восхищаясь,  сообщал,
что я  в  опале и совсем отстранен от царского войска и потому Иса-хан смело
может двинуться на Тбилиси, вывести царя Симона из крепости, водворить его в
Метехи,  и  тогда  он,  Шадиман,  прибыв сюда,  заставит картлийцев склонить
головы к подножию трона "льва Ирана".  Шадиман просил указания Ига-хана и, в
случае надобности, предлагал ему свой замок как крепость.
     Гул возмущения, страх, недоверие - все смешалось. Князья поглядывали на
все еще молчавшего Зураба.
     - Что делать? Как предотвратить беду?
     - Шадиман враг царя Теймураза...
     - Пусть царь решит...
     - Пока царь решит, от наших замков и обломков не останется!
     - Царь, возглавляет войну! Клянусь, я не вижу наших голов, только плечи
шевелятся! - вскрикнул Эмирэджиби.
     - Мы сегодня же выедем в Телави, - твердо сказал Зураб.
     - Войска  царя  Теймураза двинутся к  Алгети,  или  я  больше не  князь
Цицишвили!..
     - Но ты,  Георгий, как видно, все же доставил послание "змеиного" князя
Иса-хану!
     - Ты угадал,  Зураб. Мой Ростом при помощи Димитрия избил до полусмерти
гонца Шадимана и  бросил его в  небольшое подземелье для малых преступников,
ибо  для  крупных готовится подземелье побольше.  Потом  Арчил-"верный глаз"
облачился в  одежду марабдинца и  поскакал к  Иса-хану.  Я  жду  его скоро с