омета.
     Ханы поспешили снова восхититься мудростью шах-ин-шаха.
     - Вот если бы найти его жену... говорят, ради нее руку в огонь положит,
- задумчиво добавил шах.
     Караджугай и  Эреб  ухватились за  эту  возможность и  решили  поручить
дервишам розыск царицы Тэкле,  если она в Персии, а купцу Вардану - если она
в Картли. Пусть и Шадиман об этом подумает.
     Сходя по ступенькам трона, шах на ходу бросил:
     - Русийских  послов  приму   через   одну   пятницу,   ибо   надо   мне
посоветоваться с  пророком:  в  чем  уступить царю Московии,  а  в  чем быть
непреклонным.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

     Как тень, слонялась Нестан без еды и без сна. Сегодня последний день из
трех,  обещанный Варданом.  Гулузар еще накануне говорила со  своим евнухом.
Абдул обещал,  но медлил. Утром Гулузар снова напомнила ему о желании купить
у картлийского купца вышивки и обменять негодные коши.
     И Гулузар и ее прислужницы безразличны Абдулу, но он томился от зависти
к младшему евнуху,  недавно выследившему двух наложниц,  которые совместно с
наложницами Караджугая остановили свои носилки у сирот гадалки.  За зоркость
пятый помощник Мусаиба перевел счастливца на четвертый двор, теперь он ходит
с поднятой головой,  едва замечая низших евнухов. И Абдул решил, чего бы это
ему ни стоило, вырваться из задворок к цветущим дворцам знатных наложниц. Он
думал:  "Может, грузинка скажет купцу что-нибудь лишнее? Аллах, кто обращает
внимание на разговор рабыни,  но грузинка -  княгиня!" И евнух заторопился к
десятому помощнику Мусаиба.
     Старый свирепый ассириец внимательно выслушал Абдула и, поджав под себя
ноги, полуприкрыл глаза: "Конечно, это дело не стоило бы и плевка, но рабыня
носила княжескую корону,  а купец -  из Гурджистана.  Что, если?.." Ассириец
давно  томился желанием спихнуть бездельника Мустафу и  стать самому восьмым
помощником Мусаиба.  Он сам подстрекал к бегству наложницу Маниже, мечтающую
вырваться из  гарема ради жениха,  оставленного в  Ширазе...  Но  проклятая,
боясь превратиться в  невольницу,  медлила!  А время двигается,  как песок в
хрустальном шаре,  необходимо к старости обеспечить себе выгодное положение.
И ассириец помчался на первый двор.
     Ага Мусаиб бесстрастно выслушал взволнованного ассирийца: он, ассириец,
давно украдкой следит за грузинкой, которая только снаружи нежная голубка, а
сама подолгу около стен крутится, как гюрза, наверх смотрит.
     - Удостой мой слух,  ассириец, с купцом по-грузински говорила рабыня? -
неожиданно перебил Мусаиб, пристально смотря на евнуха.
     Ассириец смутился: он не знал, как торговалась с купцом бывшая княгиня.
Поэтому счел осторожность лучшим щитом:
     - Громко говорила по-персидски, ага Мусаиб, но тихо что-то шепнула.
     - Тебе это приснилось в мрачном сне,  - презрительно усмехнулся Мусаиб.
- Знай,  от  длинного Мустафы не  скроется даже вздох под чадрой,  а  он все
время  стоял рядом с  грузинкой.  Но  если  сумеешь выследить гюрзу,  обещаю
исполнить твое давнишнее желание - будешь восьмым помощником.
     Выбегая из первого двора,  ассириец ругал паршивого Абдулу,  втянувшего
его в дело,  подобное бычьему пузырю. Но ради своего престижа, встретив его,
озабоченно шепнул:
     - Повелел зорко следить...
     Через час  счастливая Нестан и  Айша  уже  бродили по  майдану.  Нестан
сквозь чадру жадно вглядывалась в проходящих,  не находя того,  кого искала.
Возле лавки, где бойко торговал Вардан, торчал только отвратительный дервиш.
Разломав пополам арбуз, он грязными пальцами запихивал в рот красную мякоть,
не обращая внимания на крики и толкотню.
     Нестан,  бросив на прилавок неудачную покупку, нарочито громко упрекала
Вардана в обмане:  он подсунул ей коши,  вероятно,  думая,  что у прислужниц
слоновые ноги.
     Купец   нехотя   смахнул  под   прилавок  возвращенные  коши   и   стал
оправдываться:   он  оглох  и   ослеп  от  богатств  гарем-ханэ  всемогущего
шах-ин-шаха.  Но  вот  коши,  способные удивить  и  первую  жену  индийского
магараджи.  И  поставил перед  княгиней скромные коши  из  синего  бархата с
бледно-розовыми цветами.  Он  клялся  солнцем и  луной,  громом  и  молнией:
лучшего ей ничего не найти.
     Внезапно дервиш фыркнул:
     - Поистине у купцов совесть ящериц: полтора базарного дня не проносятся
эти  чувяки!  Сделаны из  задней лапы дикого барса.  Клянусь аллахом,  лучше
отдай мне абасси, я пойду в мечеть Али и вымолю для тебя первенство в гареме
твоего господина.
     Айша хохотала.  Нестан впервые радовалась чадре, скрывавшей ее пылающее
лицо:  кто-то из "барсов"!  Но кто?  "Ящерицы!  Полтора базарного дня!" Боже
правый,  Папуна! Только он способен так изменить свое лицо. Надо идти за ним
к мечети...  И Нестан,  смеясь,  заявила,  что она сама за свои абасси может
вымолить у  аллаха не только счастье пленить господина,  но и приобрести для
подобного случая красивые коши.  И  она  предложила Вардану обменять простые
коши на синие без приплаты.
     Взглянув на небо,  она заторопилась в Давлет-ханэ. Айша запротестовала:
ханум  отпустила их  на  полбазарного дня,  и  Нестан обещала навестить мать
Айши. Нестан нехотя согласилась. Взяв коши, они выбрались из майдана.
     Дервиш  с  протянутой рукой  следовал за  ними,  выклянчивая бисти.  Он
спешит  в  мечеть  Али  -  покровителя  первого  из  первых,  последнего  из
последних.
     Нестан вспомнила,  что никогда не видела мечети Али,  и пожелала пройти
мимо святых ворот. Айша радостно согласилась.
     Евнухи  разочарованно остановились.  Ничего  подозрительного в  громком
разговоре.  Стоит  ли  плестись за  прислужницами в  такой зной,  когда соль
разъедает глаза?
     Но позорно предстать