ть  условный знак.  Даутбек  властно  схватил его  за
локоть:
     - Князь,  почему нарушаешь порядок?  Разве ты,  а  не  Липарит,  должен
первым выехать?
     - Как смеешь касаться моей руки? - вскипел Нижарадзе. - Я первый, - так
порешили.
     Он  пытался  незаметно освободить руку,  но  Даутбек  хладнокровно стал
расспрашивать,  когда  и  кто  порешил,  и  вдруг  заинтересовался рукояткой
княжеской шашки...
     "Что он,  с ума сошел?! Почему не подает знак?! - возмущался Качибадзе.
А азнауры князя Липарита уже растягивали свои дружины перед правителем.
     Пальцы Зураба нервно вздрагивали.  Вот сейчас он,  по  знаку Нижарадзе,
вскочит на коня и...  Холодная испарина покрыла его лоб,  и  ледяной панцирь
сжал грудь.
     На  скамьях  княгинь  движение.  Запоздавшая Хорешани торопилась занять
предназначенное ей место, а рядом с ней...
     "Нет,  это наваждение сатаны!" - Зураб хотел подняться, бежать, но цаги
словно приросли к земле.
     Напрасно  Нижарадзе,  наконец  вырвав  руку,  махал  обнаженной шашкой.
Напрасно Качибадзе,  встряхивая платок,  вытирал усы.  Зураб не  двигался...
"Может,   начать  без  него?   -  волновался  Джавахишвили-младший.  -  Нет,
неразумно,  если Зураб не  выступит,  нас,  как  фазанов,  перебьют".  И  он
отправил гонца к Палавандишвили, который с нарастающей тревогой всматривался
в оцепеневшего Зураба: "Неужели предал? Или в последнюю минуту устрашился?"
     А  Зураб,  не в силах отвести взор от Магданы,  с ужасом наблюдал за ее
сияющим лицом.
     И  уже  военачальники показывали трехлинейный конный  бой  с  внезапным
прорывом легких сотен Асламаза и  Гуния.  Сейчас,  по  условию,  арагвинская
конница  должна  блеснуть  точностью  квадратных  построений и  совместно  с
мухранской растянуть четыре  цепи,  в  которых запутается оглушенный "враг",
представленный в военном состязании дружиной Палавандишвили.
     Зураб бессмысленно смотрел на конюха,  подведшего ему горячего жеребца,
потом, опомнившись, шепнул телохранителю:
     - Передай князю Палавандишвили:  змея раздавлена, пусть придержит коня!
- и, взлетев на седло, поскакал к арагвинцам.
     "Наконец!" -  чуть громко не вскрикнул Качибадзе и,  неистово встряхнув
платком, вытер усы. Тут его тихо окликнул сын Палавандишвили:
     - Князь!  Отец советует вытирать не усы,  а затылок,  -  полезнее!  - и
раньше  чем  Качибадзе очнулся,  ускакал  помогать отцу  выбраться из  цепей
взбесившегося Зураба и не в меру увлеченного битвой Мирвана.
     Если  горячее  слово  и  холодные  доводы  Моурави  не  вполне  убедили
светлейших,  то  показ боя,  перенятого у  воинственного Востока,  не только
убедил,  но и встревожил,  особенно Левана Мегрельского. Только теперь понял
он, какой устрашающей силой владеет Моурави, и все больше недоумевал: на что
Георгию Саакадзе царь?  Обладай он,  Леван, таким войском, уничтожил бы всех
царствующих и остался бы единым властелином Грузии.
     Саакадзе  взмахнул  железной  перчаткой.  Вынеслись  "барсы"  во  главе
дружин,  и с такой стремительностью вылетела оранжевая сотня Автандила,  что
почудилось -  огненные языки взвились над  землей.  Зашумело Дигомское поле,
встречая  любимцев.  Всадники Автандила быстро  спешились,  скинули  с  плеч
мушкеты и залегли за упавшими конями. На них двигался поставленный на колеса
Марабдинский замок Шадимана.
     Амкары на  глаз примеривали,  сколько дерева,  красок и  железа ушло на
постройку.  Зодчие одобрительно улыбались, это они воспроизвели точную копию
Марабдинского замка.  Даже на зубчатых стенах стояли котлы,  даже в  клетках
сверкали глазами из бус гиены, змеи, даже пузыри с ядовитым паром колыхались
на шестах. Саакадзе лишь прибавил сто сарбазов, выпиленных из тонких досок и
наряженных  в   персидские  азямы.   Он   расставил  их  на  стенах  впереди
шадимановского войска и  на  башне  рядом  со  знаменем Сабаратиано водрузил
иранское.
     На  все  поле  зычно  гаркал  Автандил голосом своего отца:  "Цец-хли!"
Оглушительный залп - и сарбазы исчезли со стен.
     "Ва-а-а-ша-а!"  -  гудело  Дигомское поле.  Вместе с  владетелями шумно
рукоплескал Зураб. Моурави склонился к нему:
     - Вот  чем,  когда  явится к  тому  нужда,  я  привлеку Шадимана и  его
единомышленников.
     Побледневший Зураб  вздрогнул,  беспокойно озираясь.  Неподалеку кто-то
хохотал:
     - Теперь  понимаешь,  друг,  почему Моурави не  устрашился присоединить
Кахети?
     - Одно  понимаю,  -  хрипло  возразил другой,  -  Шадиман может  теперь
распустить свое змеино-зверино-скорпионное войско.
     Безмолвствовали только светлейшие владетели.  За  любезными масками они
скрывали затаенные мысли,  бесстрастны были их телохранители, опиравшиеся на
позолоченные копья.
     Неописуемым  ревом  встретило  поле  две  железные  пушки,   отбитые  у
кизилбашей,  спешивших на помощь Исмаил-хану. И еще сильнее заколыхалось над
Марабдинским замком персидское знамя.
     Элизбар  и  Пануш  отбросили рукава  и  приложили раскаленные брусья  к
отверстиям в железных стволах.
     Громыхнул огонь,  и  каменные  ядра  со  свистом  рванулись к  замку  и
разметали его в щепы.
     Клубы дыма поползли, цепляясь за траву.
     "Ва-ах!..  ax!" -  раскатисто ревели террасы.  Многие сорвались с мест,
рукоплеща.  Г