.
Малочисленным жителям Телави все было надо.  Спасибо шаху Аббасу!  В  домах,
кроме цепей очагов, ничего не осталось.
     В  одно  из  воскресений восторженно встретили тушин,  пригнавших скот,
коней, нагруженных курдючным салом, медом, сыром, мягким сукном и самотканой
одеждой - изделиями тушинок.
     На  базаре поднялась суматоха,  налетели торговцы,  но,  по обычаю,  до
двенадцати часов  дня  продавали только  жителям.  Бойко  запрыгали гири  на
больших  весах  базара.  Кто-то  над  своей  лавкой  принялся выводить синей
краской веселый орнамент.  Точно из-под земли выросли гзири и нацвали, цепко
прощупывая глазами каждый вьюк и кувшин.  Но яростно налетел Димитрий, тряся
нацвали и гзири за пояса,  кричал: "Пошлин с базара полторы недели не будет!
Пусть окрепнет торговля!"
     Тушинам нравилась запальчивость "барса",  посмеиваясь, легко обменивали
привезенное на  изделия амкаров.  Тут же просили изготовить подковы,  сбруи,
уздечки,  стремена  для  Гомецарского общества и  Цовского,  Димитрий горячо
советовал брать  заказы,  а  за  сырьем  он  немедленно пошлет дружинников в
Тбилиси.
     И как всегда возле большого возникает мелкое, так и тут вокруг пирамиды
с сыром и вьюков с сукнами замелькали иголки,  нитки, спицы, крючки, мешочки
с  шафраном и  перцем,  гвозди и  все то,  за чем всегда спускаются тушины с
высоких гор в долины Кахети.
     А вечером за дружеской едой Димитрий радовался: слава святому Евстафию,
Георгий все же сумел вдохнуть жизнь в засохшее растение!
     - А наградит правитель, пожалуй, тебя званием кахетинского садовника, -
шутил Даутбек над Димитрием.
     - Ты лучше скажи,  как поживает твой Кайхосро!  Говорят, чуть с окна не
свалился,  - полз к верноподданной... А потом забрался под водопад и полтора
часа  голый  прыгал  вместе  с   женихом  Хварамзе  и   другими  братьями  и
племянниками.  Старый Мухран-батони как узнал, чуть не заболел. Одно утешило
его:  правитель под водопадом самолично всех собак перекупал... Дед в тот же
день  перевез внука обратно в  Метехи вместе со  сворой придворных.  Что  ни
говори -  Луарсаб настоящий царь: и мечом владел, и слово скажет - в огонь и
лед бросает, а горе свое как царскую мантию носит. Бедная наша Тэкле! Почему
так страдать должна? Может, правда, Керим устроит новый побег?
     - Не прыгай так по разговору.  Лучше водопадом меня радуй, чем слезами.
И думай, как вовлечь тушин в восстановление Кахети.
     Накануне отъезда к  гомецарским тушинам вновь  от  князей явился гонец:
Вачнадзе и Джандиери едут к доверенным посланцам Моурави.
     Тотчас не только двор,  но и  улица заполнилась народом.  Все смежные с
помещением  Даутбека  комнаты  наполнились  важными  горожанами:  азнаурами,
уста-башами, пришли и священники. Сняв шапки, безмолвно провожали глазами до
самых дверей Даутбека прибывших князей. О чем будут говорить?
     С   особым  почетом  встретили  князей  Даутбек  и  Димитрий.   Вежливо
справились о  здоровье  семьи,  о  благополучии владений и,  по  персидскому
обычаю, выжидательно замолчали.
     О здоровье Великого Моурави спросил Джандиери.  Вачнадзе вспомнил о его
благородстве в  Сапурцлийской долине,  где он спас многих кахетинских князей
от  смерти,  когда  коварный Карчи-хан  заманил их  в  шатер.  И  сразу,  по
грузинскому  обычаю,   приступил  к  делу:  как  понять  действия  уважаемых
посланников,  распоряжающихся стольным городом Телави,  как  своим  наделом?
Почему с  князьями не  советуются ни о  чем?  Царь Теймураз направил их сюда
ради сближения с Картли.
     - Уважаемые,  благородные придворные богоравного Теймураза, мы здесь не
по княжеским делам,  об этом не повелел нам говорить Моурави. Но если князья
пожелают,  я  пошлю  гонца в  Тбилиси с  изложением в  свитке неудовольствия
князей.  Пусть Моурави пришлет посла для переговоров с князьями, тем более -
мы завтра выезжаем в  горную Тушети по делу о возрождении торговли в Кахети,
- и многозначительно,  слегка понизив голос, добавил: - Думаю, прибудет Дато
Кавтарадзе - всегда по государственным делам посылается. Вот скоро в Стамбул
с посольством едет...
     Князьям стало неловко,  они не так, как следует, соблюдают тайну. Разве
можно было открыто приезжать сюда?  Разве не  мог кто-либо из  князей просто
пригласить посланцев на пир?  Вышло бы к  месту -  благодарность за заботу о
Телави...  Вместе с тем их несказанно обрадовало известие о приезде Дато.  С
ним как-то легко,  он с полуслова понимает,  и его сразу можно понять. Не то
что этот замкнутый, суровый и, как видно неумолимый азнаур.
     Джандиери и Вачнадзе нарочито громко,  ибо наконец заметили толпившихся
у всех дверей телавцев,  просили азнауров оказать честь и попировать в замке
Андроникашвили.  Посланцы Моурави - желанные гости у каждого кахетинца, будь
то владелец лачуги или замка.
     Так  же   нарочито  громко  Даутбек  рассыпался  в   благодарностях  за
гостеприимные слова.  И  если не раздумают благосклонные князья,  то,  с  их
разрешения,  азнауры воспользуются приятным приглашением на обратном пути из
Тушети. Тем более - к этому сроку прибудут от Моурави и новые посланцы...
     Почти  ежедневно  в  замке  Цинандали совещалось кахетинское княжество.
Тяготила двусмысленность положения;  они  не  нарушат  повеления Теймураза и
пошлют свои дружины во главе с  молодыми сыновьями в  Картли.  Но разумно ли
совсем оголять замки? Все уйдут в Картли, а что изменится в Кахети? Нет царя
- нет царства! Пусть царь Те