м внуке.  Два дня обсуждали,
спорили.  Гульшари даже  охрипла и  между  криком  и  смехом полоскала горло
розовой водой.
     Наконец Баграт нехотя согласился,  но  неожиданно запротестовал Нугзар.
Он  чувствовал в  нежности собачника к  Мариам  другую  причину,  и  завидуя
твердости Мухран-батони перед мусульманами, желал с ним столкновения.
     Баграт обрадовался поддержке и заявил Мариам,  что ее отъезд зависит от
Нугзара, эта настойчивость еще больше утвердила его подозрение.
     Нари  сообщила  Трифилию  о  вмешательстве  Нугзара.   Трифилий  просил
передать; в обещанный день царица покинет Метехи.

     Трифилий приехал к  Мухран-батони  в  разгар приготовления к  крестинам
двенадцатого внука.  Трифилий  заперся  со  старым  князем,  и  до  полуночи
говорили о судьбе Луарсаба.
     Наутро князь объявил,  что крестины придется отложить до приезда царицы
Мариам.  Хотя никто из семьи не помнил обещания Мариам,  но раз старый князь
сказал, кто посмел бы оспаривать?!
     Затем Трифилий отправился в Ананури.
     Русудан оживилась.  Она узнает о  своих сыновьях -  Автандиле и Бежане.
Друг  приехал  вовремя,  от  Георгия прискакал гонец.  Шах  все  еще  медлит
отпустить Георгия,  несмотря на ожидающуюся войну о Теймуразом. Не отпускает
и  Паата,  ссылаясь на дружбу с  ним Сефи-мирзы.  Георгий вновь ведет войска
против турок,  и Паата с ним.  Сефи-мирза немного отвыкнет,  тогда он,  шах,
отпустит Паата в Картли.
     Внимательно слушал Трифилий вести из Исфахана, даже те, которые знал: о
месте,  где находится Тэкле,  о  встрече с  ней Папуна.  Но о тайном приезде
Папуна в Кватахевский монастырь Русудан не знала,  а настоятель ей ничего не
сказал. Также умолчал о мольбе Тэкле помочь Луарсабу.
     Настоятель  заинтересовался  рассказом  деда   Димитрия,   третий  день
гостившего в Ананури.  Дед приехал накануне прибытия гонца из Исфахана.  Дед
знал подробности побоища на майдане, знал от Бежана историю пятого седла.
     Трифилий внушил  Русудан,  что  кизилбаши,  покупатель седла,  конечно,
подослан Исмаил-ханом,  что  персы хотят разорить амкаров и  населить майдан
только мусульманами.  А  царь  Баграт,  воистину сатаной данный,  собирается
отобрать последний скарб у бедных амкаров.
     Русудан возмутилась:  да, она напишет обо всем в Исфахан. Пусть Георгий
откроет шаху вредные для Ирана действия Баграта.
     Трифилий  похвалил  намерения Русудан  -  ведь  глупость Баграта  может
принести  немало  бед  Картли.  И  Трифилий  кстати  рассказал о  крестинах.
Конечно, старый князь не стерпит оскорбления.
     Заволновалась Русудан.  У  Георгия большие надежды на Мухран-батони.  А
если  старый князь пойдет войной на  Тбилиси,  Нугзар должен будет выступать
против  Самухрано.  Исмаил-хан  тоже  поможет разгромить князя.  Нет,  этого
допустить нельзя.
     Трифилий наблюдал за Русудан.  Он сделал вид,  что всполошился,  осенил
себя  крестом:  царь  небесный,  избави  нас  от  лукавого!  Он  не  знал  о
возможности таких последствий. Надо всеми мерами предотвратить несчастье.
     - Отец, я давно забыла вражду к Мариам, хотя она всю жизнь приносит мне
неприятности...  Почему живет в  таком унижении?  Разве не  почетнее уйти  в
монастырь?   Ни   Баграт,   ни  пустая  тыква,   Гульшари,   не  посмели  бы
препятствовать такому желанию.
     - Грешный мир  был  бы  светлее рая,  если  б  все  женщины походили на
княгиню Русудан, - тихо сказал монах.
     Русудан протянула Трифилию крепкую руку.  Он  чуть дрогнувшими пальцами
пожал ее и приложился к прохладной ладони лбом.
     Ответила Русудан легким пожатием.  Она  знала  о  тонком чувстве к  ней
Трифилия  и  умела  поддерживать  теплящуюся  искорку,  которую  не  следует
раздувать,  но  и  не следует давать потухнуть.  "Что за дружба без капельки
любви",  -  думала Русудан,  а  настоящую дружбу она  умела ценить.  Недаром
доверила Трифилию сыновей.  Она знала: даже все войско шаха Аббаса бессильно
отыскать  ее  детей,  живущих  в  спокойном  довольствии  под  охраной  отца
Трифилия.  Они  будут  скрываться у  настоятеля до  возвращения Георгия,  ее
Георгия!
     Она знала об особой нежности Трифилия к Бежану, его крестнику, которому
так   много   времени   посвящает   этот   высокоодаренный  монах.   Русудан
догадывалась,   что   сейчас  и   для  Трифилия  важно  доставить  Мариам  к
Мухран-батони.   И   она   тотчас   послала  Нугзару  настоятельную  просьбу
предотвратить междоусобицу:  "Помни,  отец,  -  закончила Русудан, - Георгий
никогда не простит тебе такой ошибки".
     Через  две  недели  Мухран-батони  прислал за  царицей Мариам  пожилого
князя,  своего  родственника,  пышную  свиту  из  азнауров и  охрану  в  сто
дружинников.  На  белом верблюде покачивалась позолоченная кибитка,  куда  с
необыкновенной поспешностью взобралась Мариам, подтал