т, а под окном - связанного абхазца, нанятого Отаром сторожить двор.


ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

     Хороши Дидгорские вершины в дни ранней весны,  когда шумно сбегают с их
склонов  молодые  ручьи.  Отряхнувшие зимнюю  дрему  склоны  покрылись яркой
зеленью. Окутался серебром миндаль, порозовели персиковые деревья. Упивались
весенней свежестью пробудившиеся ветви. Аромат мяты дурманил молодые головы.
Длинные  вереницы  журавлей  потянулись  на   север.   Защебетали  бархатные
ласточки.  Загорланила орава  мальчишек,  прыгая в  потоках грязи на  кривых
улицах.  Белые караваны пересекли синий простор потеплевшего неба. В одно из
ярких  утр  в  Носте  прискакал гонец от  начальника охраны Метехского замка
князя Баака Херхеулидзе.
     "Дружина барсов",  созванная в  доме  Саакадзе,  с  восторгом выслушала
приказ Баака немедленно отправиться к рубежу Кахети,  к князю Шалве Эристави
Ксанскому  для  сопровождения под  его  начальством русийского  посольства в
Тбилиси.  И в еще больший восторг привело друзей тайное поручение следить за
послами и не допускать к ним никого, особенно людей Имерети и Одиши.
     Накануне отъезда Георгий,  возвращаясь с базарной площади, постучался в
дверь Датуна.  Знакомые шаги сжали сердце Нино.  Открыв дверь, она сдержанно
сказала:
     - Отца нет, Георгий.
     - Мне  дочь нужна,  -  неожиданно для  себя ответил Саакадзе и  властно
привлек девушку.  -  Тебя люблю,  Нино... В Тбилиси завтра еду. Не вспоминай
плохо...
     Нино с опустошенной душой беспомощно закрыла зацелованное лицо.
     - Пусти, Георгий, нехорошо, когда девушка с чужим стоит.
     - С  чужим?!  Давно ли я  стал чужим?  Нет,  Нино,  ни битвам с  дикими
ордами,  ни  блеску царских замков,  ни  прославленным красавицам не затмить
золотой поток твоих кудрей и синие озера глаз.
     Георгий  поспешно  расстегнул ворот,  вынул  из  кисета,  висевшего  на
серебряной цепочке, локон, нежно поцеловал и вновь спрятал.
     - Георгий, - взволнованно прошептала Нино, - верни кисет, не хочу, чтоб
другая видела...
     - Когда умирать буду, верну, а пока на груди пусть живет.
     За дверью кашлянул Датуна. Нино рванулась в глубину комнаты.
     Домой  Саакадзе  вернулся мрачным.  "Барсы",  расположившись на  мягкой
тахте,   беспечно  хохотали.   Гиви,  натянув  медвежью  шкуру,  гонялся  за
перепуганной Тэкле. Дато понял, откуда пришел друг, и поспешно начал:
     - Мы пришли поговорить, Георгий, как жить в Тбилиси будем?
     - Думаю,  хорошо,  -  кривя  рот,  ответил  Саакадзе,  -  я  беру  трех
дружинников,  Эрасти за конюха,  свирепого Бакура за слугу... Папуна тоже со
мною едет, а вы как?
     - Мы тоже так, только без Папуна, - засмеялся Дато.
     - А  я  только одного слугу беру за полмарчили в  месяц,  у  дяди Иванэ
месепе взял, - вставил Даутбек.
     - За полмарчили взял! Известный буйвол! Пятерых даром Дато предлагал! -
вспылил Димитрий, но друзья не поддержали бесполезного спора.
     - Решили тебе предложить,  Георгий,  всем вместе жить. Удобнее. Большой
дом около Метехи можно снять, отец Ростома в Тбилиси был, присмотрел.
     - Совсем неплохо придумали, друзья, - ответил Саакадзе.
     - Понимаешь,  Георгий, князья от злости лопнут, - обрадовался Димитрий,
- арбу  с  едой  отправим,  одежду  одинаковую  людям  сошьем,  полный  двор
дружинников оружием звенеть будет,  десять конюхов, десять слуг, в чем дело,
друг?
     - Только  знакомства осторожней выбирать  надо.  -  Георгий,  улыбаясь,
посмотрел на Дато.
     - Сумасшедшему  Димитрию  такое  посоветуй,  -  рассмеялся  Даутбек,  -
наверное, каждый день найдет с кем драться.
     - Может,  и чаще!  От приятного дела не отказываюсь. Как можно терпеть,
когда у человека вместо лица курдюк трясется?  Должен ударить!  А ты,  сухой
черт,  полтора часа кулак поднимаешь, кровь жидкая... И не приставай больше,
- вдруг озлился Димитрий.
     Зная   взаимную   привязанность  хладнокровного  Даутбека  и   горячего
Димитрия,  упорно скрываемую даже  друг  от  друга,  друзья с  удовольствием
начали их подзадоривать...

     Шадиман понимал,  какую опасность представляет приезд Дато Кавтарадзе в
Тбилиси. Царедворец терялся в догадках, где мог находиться браслет царицы. В
абхазском монастыре злополучного подарка также не оказалось.
     Андукапара Амилахвари тревожило другое:  царя  можно убедить,  будто из
преданности послали слугу найти и  убить изменника,  но приверженцев Баграта
обмануть трудно.  Они  поймут:  слуга мог  действовать только по  приказанию
своего господина.  Измена Орбелиани союзу не доказана. Желая держать в руках
Шадимана,  он,  Андукапар,  приказал Сандро любой  ценой добыть браслет,  но
князей посвящать в  свои  планы  не  собирался.  Оказалось,  и  Симон послал
молочного брата  с  поручением в  Абхазети.  Это  неожиданное обстоятельство
вынудило Сандро  совместно с  мрачным  Отаром  убедить  посланника Симона  в
измене Орбелиани и подговорить на убийство.  Для каждого члена тайного союза
ясно:  если  Шадиману понадобилась смерть гиены,  то  союзу  необходимо было
дорожить жизнью  Орбелиани.  Поэтому дерзкий ностевец должен навсегда забыть
дорогу в Метехи.
     Симон был  того же  мнения.  Вот почему