способами добиться  первенства в
Метехи.
     Желание   постоянно  видеть   Гульшари   вынудило  Луарсаба  пойти   на
несправедливость и назначить Андукапара Амилахвари начальником замка Метехи.
Обиженный  Газнели,  не  пожелав  остаться  только  советником,  удалился  с
Хорешани в свое имение.
     Княжна  Нестан  Орбелиани  привлекала  царя  не  только  необыкновенной
красотой.  Ее тонкий ум и  завет Тинатин имели большое значение в неизменной
нежности Луарсаба.
     Обе  гордые  красавицы не  желали  легкой победы и  стремились овладеть
всецело изменчивым сердцем царя...
     Луарсаба приятно волновала взаимная ненависть соперниц, и, не уверенный
в  своем  чустве  к  обеим,  он  веселился,  усиленно разжигая вражду  своим
непостоянством.
     Замок, заинтересованный исходом борьбы, с нетерпением ждал развязки. Но
Луарсаб только веселился. Где-то глубоко в душе юного Луарсаба дремал чистый
образ,  не искушенный интригами замков.  "Но,  -  думал Луарсаб,  - царям не
суждено быть бескорыстно любимыми".
     Шадиман,    полновластный   хозяин   Картли,   погрузился   в   трясину
государственных дел.  Под давлением его железной руки все грузинские царства
и княжества объединились в военный союз.
     Блестящий   съезд   грузинских   царей   и   владетелей   состоялся   в
первопрестольном Мцхета.  И  снова  Сватицховели затрепетал  сотнями  огней,
свисающих  сине-желтыми  языками  из  гроздей  оленьих  рогов.   Белый  трон
Багратидов на  четырех  изящных  колоннах  с  высокой  башенкой,  изрезанной
полоской узких окон,  и  высоким крестом сиял  фиолетовым бархатом и  темным
золотом.
     Рядом  мрачный  каменный трон  католикоса -  глубокая ниша  с  каменным
сидением,  с  тупым конусообразным сводом,  с  темными фресками.  На тяжелой
золотой ризе католикоса блестели алмазные кресты.
     Между  двумя  рядами  колонн  просвечивали фрески:  грузинские  цари  в
воинственных одеждах, сцены посвящения царя Мириана в христианство и древние
надписи.  Могила Царя  Вахтанга Горгасала напоминала о  "суете сует"  земной
жизни,  но  библейская мудрость не  охлаждала блестящих царей,  скрещивающих
мечи в клятве верности у священного столпа.
     Воинственный Манучар Дадиани Одишский,  не  признающий дружбы  Теймураз
Кахетинский,   Мамия  Гурийский  и  Шервашидзе  Абхазский  склонились  перед
доводами Шадимана и обаянием Луарсаба.

     И  вот  застонала обложенная двойной  данью  Двалети,  под  непосильной
податью задыхалась Средняя Картли,  пригнулись под ярмом оглушенные деревни.
Благодаря   хитроумным  льготам   чужеземцам  торговля   сосредоточилась  на
тбилисских майданах.  Важные  мелики  едва  успевали следить за  выполнением
торговых правил,  и  ни  одна  царская монета не  проскальзывала мимо цепких
пальцев нацвали.
     Лихорадочная чеканка монетного двора  нагружала царскую казну.  Никогда
еще не  стучали так прибыльно в  рядах амкаров разнобойные молотки.  Никогда
еще  церковь не  получала столь щедрые вклады от  царя,  поэтому с  каменных
алтарей  гремели  волнующие  проповеди  и   призывы  к   послушанию  мудрому
правителю, светлому князю Шадиману Бараташвили.
     Никогда еще Шадиман не выслушивал более внимательно на тайном совещании
архиепископа  Феодосия  и  азнаура  Эдишера,  вернувшихся  после  двухлетней
поездки с царевичем Кайхосро в Русийское царство.
     Шадиман задумался:  скучная смерть  Бориса  Годунова,  голодные города,
бегство  крестьян на  пустые  земли,  убийство царевича Димитрия,  восстание
степных  людей,   царствование  ненадежного  Василия  Шуйского,  грабежи  на
торговых  путях,  плебейское  восстание  Болотникова -  все  это  возбуждало
сомнения,  и  Шадиман  бесповоротно решил  поставить  крест  на  единоверной
Московии.
     Никогда еще шах Аббас не  получал из  Картли столь искусно составленных
на фарситском языке дипломатических посланий, и преподнесенный ему блестящий
щит  с  золотым гербом  царицы  Тамар  перекинулся политическим мостом между
Исфаханом и Тбилиси.
     Перевес  на  царских  весах  тяжелых гирь  Шадимана обескуражил князей,
враждебных Луарсабу,  и  придавил  тайные  долголетние подготовления Баграта
светлейшего к захвату картлийского трона.
     Обманутые  в   своих  ожиданиях  Баграт  и  Андукапар  решили  временно
примириться  с   создавшимся  положением.   Баграт  тайно   искал  дружбы  с
Мухран-батони, Андукапар старался всеми мерами возвыситься в царском замке.
     ...Бухали  дапи,  звенела  сбруя,  блестело  оружие,  пестрели чепраки,
сверкали  камни,  развевались шелка,  лоснились тигровые  шкуры,  вздымались
щиты,  вились  змеем  тюрбаны,  и  в  распахнутые ворота Ананури бесконечным
потоком вливался вспененный пурпур.
     Первыми отозвались светлейшие Баграт и Симон.  Богатые подарки и пышная
свита сопровождали светлейших, домогающихся картлийского трона.
     Княжеские замки были  немало озадачены свадьбой Русудан.  Только четыре
месяца прошло после погребения царя,  а  приличие требовало выждать хотя  бы
полгода. Но оскорбить Нугзара никто не решился. Князей взбудоражило известие
о предполагаемом приезде в Ананури царей Кахети,  Имерети и владетеля Гурии.
Как теперь поступит Луарсаб,  вернее,  Мариам и Шадиман? Все другие интересы
померкли.  Во  всех  замках говорили только о  смелости Нугзара,  бросившего
вызов Метехи...  Значит,  Нугзар ищет