ивавшийся истины, основательно знавший 
учение альбигойцев, Монета Кремонский, написавший свою знаменитую книгу в самой 
середине XIII столетия. Он называет ее «Adversus Catharos et Waldense» («Против 
Катаров и Вальденсов»), отличая тем самым различные корни еретиков, но 
решительно признает манихеев за предшественников дуалистов, ему современных, 
замечая только, что и другие сектанты не остались без влияния на них 
манихейства29.
      Такое же убеждение возникло в Германии, что видно на примере упомянутого 
Экберта, писавшего после 1163 года и хорошо изучившего рейнских катаров. У 
Экберта видно даже намерение направить все свои тринадцать речей 
непосредственно против Мани 30. Во французских хрониках, говоря про еретиков, 
всегда стараются указать на манихеев, как, например, делает в своих мемуарах 
аббат Гвиберт 31 и другие. Рауль Арденнский, капеллан аквитанских герцогов, в 
своих проповедях высказывает общее убеждение о происхождении окружных 
еретиков32. На рейнском соборе 1157 года за альбигойцами утверждено 
наименование манихеев33.
Наконец, французский памфлетист, доминиканец Стефан Бурбон, или Бельвиль, 
инквизитор, действовавший около 1250—1260 годов, в своем сочинении о семи дарах 
святого Духа говорит, что он старался по возможности точнее изложить 
заблуждение сектантов и пришел к убеждению, что Мани оказал главное влияние на 
содержание секты 34.
Испанский инквизитор Лука Тюиский, яростно преследовавший катаров в Галиции, во 
второй части своего сочинения об Исидоре Севильском, рассказывая тоном 
памфлетиста много интересных подробностей о катарах, главным образом он 
производит их от манихеев 35.
Рим долго был убежден в том и в позднейшее время.
В новой литературе ученый издатель Монеты, Риччини, столько же влияния на 
альбигойских катаров приписывает Мани, сколько и Присциллиану, но больше 
родства он находит с манихеями. Французские ученые не проводят глубокой 
параллели и, не утруждаясь полным изложением той и другой системы, 
ограничиваются указанием видимого сходства. Но такие немецкие исследователи, 
как Гизелер, Ган, Баур, склоняются на сторону непосредственного влияния 
манихейства на альбигойскую ересь.
Что касается преимущественного влияния присцилли-анства, черты подобия 
альбигойцев которому мы имели случай отметить, то в его пользу если и нет 
указаний источников, мало вникавших в догматические подробности ересей, то 
имеются суждения таких компетентных критиков, как бенедиктинские авторы 
знаменитой истории Лангедока36. Представляется, что этот вопрос заслуживает 
гораздо большего внимания историков. Следует заметить, что не всегда отличают 
точным образом манихеев от присциллиан, хотя такой прием нельзя назвать чисто 
научным. Во всяком случае, мысли Мани являются существенным источником, если не 
первообразом дуалистических воззрений.
Разобрав обстоятельно альбигойскую систему, мы окончательно подтвердим нашу 
мысль о близких соотношениях между присциллианами и альбигойцами; теперь же 
покажем верность основного положения о том, что формации всех дуалистических 
систем, а следовательно и альбигойской, коренятся в манихействе.
      Мы видели, какое множество свидетельств, взятых из самых разнообразных 
источников, говорит в пользу этого вывода. Это не могло бы произойти без 
серьезных причин. Впоследствии мы покажем, что в систему альбигойцев вошло из 
манихейства отвержение Ветхого Завета, осуждение брака, вообще аскетический и 
пуританский принцип, теория традуционизма и метемпсихоза??, наконец, деление 
сектантов на два разряда по степени большего или меньшего знакомства с верой. 
Если мифологический характер манихейства исчез у средневековых катаров, то это 
естественно объясняется условиями иной цивилизации, тогда как астрологическое 
начало, присущее присциллианству, удержано было вообще согласно идеям, 
господствовавшим в средние века.
      
      Дуализм славян
      
Одним из решительных моментов в истории образования альбигойской дуалистической 
догмы было обращение ее в греческие формы «павликиан и эвхитов» и славянские 
тенденции «богомилов». В этих своих обликах манихейство еще на одну ступень 
приблизилось к альбигойству. Между собой оба названных явления находились в 
тесном взаимодействии и возникли в соседних географических регионах. Рожденный 
на Востоке, распространившись оттуда на Запад, дуализм на своей родине искал 
запаса новых сил и, обновленный, спешил совершить вторичное шествие по тому же 
пути. Теперь он приносит на Запад мысли молодого племени, только что 
вступившего тогда на историческую сцену, племени славянского.
Византийская империя, сумевшая сохранить свою внутреннюю государственную 
целостность, часто стояла на краю гибели от борьбы политических партий в 
государстве и в столице. Скоро к политическим фракциям присоединились 
церковные; они также не замедлили начать не менее жестокую междоусобную борьбу. 
Богословское состязание стало обычным занятием жителей Царьграда и предметом 
любопытства для народа. Еретиков в Восточной империи распространилось более, 
чем в Западной. Что они там составили политическую фракцию, это видно из 
истории восточных павликиан, которых следует отличать от западных, где эта 
секта далеко не имела такого значения 37.
Павликиане вышли из Армении. Когда часть их исчезла на Западе Европы, остальные 
представили тем более грозную силу в пределах Византийской империи. Они рано 
создали структуру своей религии под влиянием теологических идей Востока и позже 
своих западных братьев выступили на сцену истории. Некогда они называли себя 
детьми солнца, то есть его слугами. Их проповедники, Константин (в VII веке) и 
его преемники Симеон, Павел, Иосиф (в VIII веке), постепенно распространили 
павликианскую догму в Малой Азии, учредив административ