ной. Восстание вспыхнуло сильнее...
Умирающие силы воскресали; больной напряг свою последнюю мощь, поднялся и 
устрашил врага. Муниципальный дух Тулузы творил чудеса. Клич свободы и 
независимости в последний раз пробежал по городам Юга.
С 1216 года наступает для альбигойцев и Лангедока несколько счастливых лет. 
Страшный Симон де Монфор потерял жизнь при подавлении восстания, молнией 
охватившего провансальцев. Преемники его бегут из Лангедока, передавая свои 
права французской короне. Слабый граф тулузский борется с сильными королями 
Франции за независимость и, побежденный, покоряется.
Правда, инквизиторы жгут и карают еретиков во Франции еще целое столетие, но 
правда и то, что еще и после этого альбигойцы не исчезли в Европе. Так, в 
Боснии катары существовали до XVI века— только ислам с турецким владычеством 
сломили их на самом пороге новой истории Но после первой четверти XIII столетия,
 альбигойцы перестали быть национально-религиозной индивидуальностью, хотя в 
Лангедоке война религиозная слабо продолжи ется и после Парижского мира 1229 
года.
Этим миром тулузское государство отказалось от политической самостоятельности и 
само прокляло альбигойцев. Еще полстолетия, до смерти графа Альфонса Валуа в 
1271 г., оно имеет признаки самостоятельности. В 1361 году исчезнет и самый 
титул тулузских графов. Политикой Людови ков VIII и IX, Филиппов III и IV Юг 
слился с Севером древней Галлии.
История этих событий — то есть внезапное возобновление 
альбигойско-провансальской оппозиции и войны с Францией за свободу, падение 
независимости Лангедока, судьбы гонимых инквизицией еретиков в разных странах 
Европы, вместе с влиянием и историческим значением альбигойских сект — составит 
содержание второго тома сочинения.
Первый том имел дело с альбигойцами, как с особой Церковью, боровшейся против 
Римской Церкви. В год смерти Иннокентия III такая борьба заканчивается.
Но, не забегая вперед, можно и на этом рубеже подметить влияния альбигойцев и 
крестового похода против них. Не надо было обладать особой политической 
дальнозоркостью, чтобы убедиться в необходимости перехода от господства Монфора 
к господству французского короля. Мы исследовали значение и влияние памьерских 
постановлений. Внесенные крестоносцами, они возвестили новые французские 
порядки. Крестоносцы были в большинстве своем французы, и потому французы, 
прибывшие позже с королем, были отождествлены с воинами Монфора. Они вызывали 
между южанами ненависть, доходившую до отвращения; подчинение еще более усилило 
это чувство. Трубадуры срывали свою ненависть злыми стихами, провансальцы не 
произносили имени француза без прибавки к нему какого-либо оскорбительного 
эпитета, вроде пьяницы, лгуна, коварного и тому подобного выражения. Местные 
поэты молили небо, чтобы Раймонд VII с помощью короля арагонского отвоевал 
Тулузу и сделал себе мост из трупов французов 113.
При таких неблагоприятных обстоятельствах готовятся походы французского короля, 
имевшие целью полное покорение Юга и уничтожение его индивидуальности. Они были 
предприняты как раз в то время, когда, после смерти Иннокентия III и Симона 
Монфора, оружие крестоносцев оказалось бессильным и когда сами победители 
поневоле должны были подарить другому свою военную добычу.
Но, кроме политических последствий, начинает выявляться и духовное влияние, 
оказанное альбигойцами. Мы не можем пока исследовать этого вопроса в такой 
степени, в какой требует его всемирная важность. Теперь мы должны только 
наметить этот вопрос. Заявление самостоятельности в делах веры неразлучно с 
расширением простора этой самостоятельности. Право, заявленное в такой 
запретной области мышления, как религиозная, и притом высказанное ценой 
уничтожения национальности даровитого народа, не могло не вызвать дальнейших 
попыток.
Правда, такая смелость была жестоко наказана; за нее целая нация поплатилась 
своим политическим существованием, целая нация потеряла самое дорогое на свете 
— независимость. Но если нация и была обессилена, то не была подавлена; она 
скрылась в лучших преданиях этого народа. Свою ненависть к Риму южные трубадуры 
разносят по всей Европе. Им запрещено было петь в родной стране, и они 
эмигрировали, кто куда смог.
Один поэт под влиянием раздражения провозгласил, что вселенная досталась в руки 
«духовным лицам, людям, которые готовы служить дьяволу».
Ум, права свободной мысли теперь протестовали против клерикального гнета. 
Развитие скептицизма будет, следовательно, непременным следствием холодного 
отношс ния к вере. Уже со второй половины XIII столетия такое явление делается 
довольно частым.
В то же время идея папского всевластия, еще прежде скомпрометировавшая себя, а 
после окончательно опозорившая светскими претензиями и мирским, часто мелочным, 
честолюбием, ниспадает со своей высоты. Такое падение в сущности начинается с 
кончины Иннокентия III, но в силу инерции, данной этим человеком, папство 
продолжает пользоваться своим историческим правом до се редины XIII столетия.
      Судьбы папства связаны с поступками легатов Прованса и крестоносцев 
Монфора. Разгадку событий, совершившихся с Бонифацием VIII в замке Ананьи??, 
надо искать в погроме Безьера и кострах Лавора. Папское могущество так резко 
рухнуло в XIV столетии потому, что не поддерживалось более общественным мнением,
 которое после альбигойских войн было против него.
      С точки зрения религиозной мысли, катары XII и XIII века были 
вероисповеданием малопрогрессивным, но тем важнее было их косвенное вл