Храма, и даже самим братьям говорили мерзкие слова, которых ранее те и не 
слыхали <..>", [492] что не располагало их в пользу Боэмунда. Но по мере того, 
как продолжалось его магистерство - а Боже управлял орденом Храма в течение 
восемнадцати лет, - он силился унять непростительные распри между христианами и 
заставить их понять опасность, в которой они оказались, в сущности, из-за 
собственной беспечности. Жерар Монреальский показывает его нам всегда в роли 
посредника. 
      Когда король Генрих Кипрский прибыл в Акру в 1285 г. для коронации, 
представитель Карла Анжуйского вооружил замок против киприотов. 
      При этом магистр ордена Храма, магистр Госпиталя и магистр Немцев, все 
трое были там, в Храме, и совсем не вышли навстречу королю [Кипра] принять его; 
и так поступили они на основании того, что они - монахи, и не пожелали 
потрудиться над этим делом, чтобы не вызвать неудовольствия какой-либо стороны. 
Однако, когда они увидали <...> что копья и стрелы извлечены с одной и с другой 
стороны и что у людей в замке были метательные снаряды для машин, и что великая 
опасность могла бы возникнуть, все трое вышеназванных магистра отправились туда,
 где в церкви был король; они выказали ему великую радость и поговорили с ним, 
и отправились в замок и поговорили с сиром Эдом Пельшьеном [представителем 
короля Сицилии] и привели дела к тому, что он пообещал передать замок трем 
орденам <...> [493] 
      Немного позже, когда генуэзский флот объявился у Акры и захватил 
пизанских рыбаков, рожденных в Сирии - "пизанских пуленов", - командор ордена 
Храма брат Тибо Годен "милостиво попросил за бедных рыбаков, которых они 
захватили, и они отослали их". Потом "монсеньор магистр" сам прибыл в Акру, где 
пизанцы и пьомбинцы вооружали свои галеры, чтобы защищать порт. Гийом де Боже 
отправился переговорить с генуэзцами "и просить их вернуться <...> и магистр им 
сказал, что пизанцы и венецианцы пообещали ему не выходить из порта, пока он им 
не привезет ответа <...>" Но его посредничество не помешало морской стычке, 
которая закончилась в пользу генуэзцев. Немного позднее, во время новой атаки 
генуэзских галер, "ордена Храма и Госпиталя, и бароны попросили их адмиралов 
уйти, потому что дело, которое они творили, было гнусным [по отношению] к 
христианству и опасным"; на этот раз их вмешательство оказалось эффективным. 
[494] 
      Скоро Гийому де Боже пришлось воспользоваться своими многочисленными 
связями на Востоке, чтобы высказать более серьезные предупреждения. 
      В 1287 г., со смертью последнего князя Антиохийского, который оставил 
фьеф своей сестре Люции, триполитанцы сбросили власть епископа Тортозы, 
назначенного бальи Триполи, установили общинное правление и призвали на помощь 
генуэзцев, пока три магистра пытались привести к согласию горожан и их княгиню. 
И снова именно Жерар Монреальский рассказывает о продолжении дела. 
      Случилось, что когда генуэзцы прибыли в Триполи, как вы слыхали, два 
человека - я бы мог сказать, кто они, если бы захотел, - отправились к султану 
в Александрию и указали ему, что [крепость] Триполи без генуэзцев едва 
вооружила бы от десяти до пятнадцати галер. И теперь, если она попадет в руки 
генуэзцев, они вооружат их тридцать, ибо генуэзцы со всех концов придут в 
Триполи, и если она будет у них, они станут сеньорами ее вод, и получится, что 
те, кто направляется в Александрию или из нее, окажутся в их власти; это 
обернется великой опасностью для купцов, поддерживающих связи в вашем 
королевстве. Когда султан услыхал сие, ему показалось, что это разумно <...> 
Отчего у него был совет со своими эмирами, и решили они идти на Триполи; и 
велели подготовить воинов и верблюдов на дорогах; но был один престарелый эмир, 
один из трех, кто придерживался язычества; последний дал знать об этой новости 
монсеньеру магистру ордена Храма. А звали этого эмира, который некоторым 
образом использовал обращение к магисгру ордена Храма на пользу христианству, 
эмир Салах; и тратился он на красивые подарки магистру каждый год, когда к нему 
посылал. [495] < 
      Султан Килавун находился уже на границе Египта, когда магистр послал 
предостережение триполитанцам, которые только посмеялись, говоря, чго Боже 
действовал так лишь, чтобы напугать их и придать себе значимости. 
      И когда султан подошел еще ближе, магистр послал другого посла 
внушительного вида, им был брат Редкёр, испанский брат-рыцарь, и сообщил им, 
что подходит султан. И все оказались меж двух [мнений] - верить или нет, и 
Редкёр вернулся в Акру, а султан подошел к Триполи". 
      В последний час было предпринято отчаянное усилие укрепить город. 
Киприоты и госпитальеры привели отряды рыцарей и сержантов; орден Храма послал 
маршала Жоффруа де Вандака, командора Акры, Педро де Монкаду (магистра Испании 
в 1279-1282), брата Редкёра и часть монастыря. Даже венецианцы, которые 
спровоцировали катастрофу, приняли участие в обороне Триполи. 
      Осада началась 17 марта 1289 г. Гарнизон, разобщенный и смешанный, 
защищался без особого рвения. 
      Город был очень сильным, и с крепкими каменными стенами, но султан велел 
наступать и стремительно атаковать самое слабое место - Древнюю башню, которая 
действительно была очень старой; и по ней так били машины, что вся она 
развалилась на части, также и башня Госпиталя, которая была крепкой и новой, 
тоже была пробита [так], что свободно могла пройти лошадь, у султана было столь 
великое число людей, что двадцать сарацинских лучников так целились в каждого 
[нашего], что ни один из наших арбалетчиков не осмеливался выглянуть оттуда, 
чтобы выстрелить, и были [они] скоро разбиты <...> 
      Венецианцы и пизанцы дали сигнал спасаться, кто может, выходя в открытое 
море на своих судах; вслед за ними гарнизон очистил место, потеря которого 
казалась неизбежной. "Маршал ордена Храма и командор Госпиталя с предводителями 
киприотов ускользнули <...>, и пал в битве де Монкада, командор ордена Храма, и 
Гийом де Кардона, брат ордена Храма, и был взят живым брат Редкёр, и брат Гуго, 
сын графа Ампурийского <...> 
      Потеря Триполи ознаменовалась новым перемирием между иерусалимским 
королем и султаном. Это поражение имело отзвуки на Западе. Папа отправил 
двадцать