яться, не пора ли и вам послужить за 
столом? 

И сир Галевин встал и начал им прислуживать. 

- Мессир мой сын, - молвила мать, - я вижу, вы присмирели. Не угодно ли вам 
попросить прощения за то, что вы слишком долго заставляли меня, вашу старую 
мать, стоять, 

как простую служанку, подавая вам питье и еду? 

И сир Галевин упал к ее ногам. 

- Мессир мой брат, - сказал ему младший, - не хочешь ли пасть и к моим ногам и 
поцеловать их за то, что я служил тебе, как раб? 

- Не хочу, - отвечал сир Галевин. 

- Не хочешь? 

- Не хочу, - повторил сир Галевин и отступил на шаг. 

- Поди сюда! - сказал младший брат. 

- Не хочу, - отвечал сир Галевин. Тогда младший брат подскочил к нему и, без 
труда бросив на пол, стал его душить, колотить и бить золотой шпорой по лицу. 

- Защищайся, Сиверт Галевин Непобедимый! - говорил он. - Никто не осилит тебя, 
кроме меня. Ты долго обращался с нами, как с покорными слугами, но теперь ты в 
моих руках, и я растопчу тебя, словно кусок сыра. Почему бы тебе не ускакать от 
меня, словно ты коза, почему бы тебе не вспорхнуть, словно ты птица, спасаясь 
от меня, Сиверт заколдованный? 

И, с остервенением колотя его, младший брат вытащил нож. 

- Проси пощады, не то я зарежу тебя. 

- Не хочу, - отвечал сир Галевин. Услышав эти речи, мать быстро выхватила из 
пылающего очага горсть золы, хотя зола обожгла ей руки, и швырнула ее в глаза и 
в рот своему младшему сыну. 

- Ты не убьешь моего первенца, злодей! - крикнула она. 

Ревя от боли, младший брат, ослепленный золой, вертелся во все стороны, 
вытягивал руки и пытался кого-нибудь ударить, но мать отняла у него нож, 
повалила наземь, заперла и вышла, таща за собой старшего сына. И хотя с годами 
силы ее ослабели, она отнесла Галевина в башню (ибо он был без чувств) на 
собственных плечах, как пастух овцу, и там нежно ухаживала за ним, перевязала 
ему кровавые раны на лице и груди и покинула его только с наступлением ночи. 

  

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
О великом бессилии сира Галевина и о днях и ночах, проведенных им в лесу.
Оставшись в одиночестве и почувствовав себя. немного лучше. Злонравный встал и, 
с радостью нащупав серп на поясе, отворил дверь и прислушался, нет ли 
поблизости брата. 

И когда стемнело, спустился с лестницы. 

От ударов и ушибов он так изнемог, что едва стоял на ногах, но все же добрался 
до моста, который еще не был поднят, и поплелся дальше. 

И он вошел в лес, уже совсем обессилев. Но от слабости не мог дойти до хижин, 
что были расположены от него в двух лье к северу. 

Тогда он улегся на сухой листве и запел. Но ни одна девушка не пришла к нему, 
ибо из такой дали его песня не была слышна. 

И так прошел первый день. 

Наступила ночь, полил холодный дождь, и Злонравного охватил озноб. Но вернуться 
в замок он не хотел, опасаясь своего брата. Весь дрожа, стуча зубами, побрел он 
на север и увидел в лесу на поляне прелестную девушку- пригожую, нарядную, 
румяную, как маков цвет, - и запел. Но девушка не подошла к нему; 

И так прошел второй день. 

Ночью снова полил дождь, и он так закоченел, что не мог шевельнуться; он запел, 
но ни одна девушка не пришла к нему. На за