буржуа Провена, которого
Крестовые походы довели до оскудения и почти полного
разорения. Предки Жослена последовали за
своими суверенами, графами Шампани и Бри, в Святую
Землю. Как и многие им подобные, они наскоро
продали, находясь в затруднительном материальном
положении, свои лучшие земли и залезли в долги,
чтобы собрать необходимые средства на экипировку
и содержание оруженосцев, на непомерные издержки
путешествия. Ни один из них не обосновался в
Святой Земле, не получил в награду добрый фьеф от
короля Иерусалимского, графа Эдесского или князя
АнтиохиЙского. Возможно, они ничего и не требовали
для себя, не питая склонности к интригам. Либо
же, тяжело переживая неудачи страны, они, закончив
труды и выполнив свою миссию, и не помышляли
ни о чем другом, кроме скорейшего возвращения
на родину. Не сняв иного урожая, кроме ран, они возвращались
бедняками или не возвращались вовсе,
пав под сабельными ударами в безвестной битве,
или по дороге домой, или встретив смерть в тошнотворной
тесноте корабля, набитого паломниками.
От одного Крестового похода к другому семья постепенно
теряла свое влияние, ибо теперь уже знатность
определял ась не древностью рода или несением
службы, но количеством земель, величиной подаTeй
и суммой дохода.
64
Жослен же был всего-навсего младшим предста -
вителем семьи. Все, чем она владела, получил по наследству
его старший брат. Младший, согласно распространенному
обычаю, был предназначен церкви.
Уприходского священника·он выучился читать и
писать. Он даже немного познал латынь - вполне
достаточно, чтобы уразуметь мессу, но не более того.
Однако горячая кровь, текущая в его жилах, не позволяла
ему довольствоваться жизнью, исполненной
прилежания и смирения. Жослен родился воином и
всадником. Он это понимал и, возможно, сожалел о
своей непригодности для исполнения благочестивой
должности в каком-либо богатом приходе. Но
это происходило не от недостатка веры - напротив,
он всем своим юным сердцем любил Господа Иисуса
Христа и Богородицу, но ему нужно было тратить
свои силы, скопившиеся благодаря праздности, скакать
верхом до изнеможения своего коня. Его единственной
и всепоглощающей страстью стала охота,
это подобие войны - по крайней мере травля. К тому
же голова его была слишком занята подвигами,
воспетыми в героических поэмах и обманчивых
песнях труверов, и историями о свершениях его
предков, которые семейные предания не преминули
приукрасить. Он мечтал походить на одного из своих
старших родичей, который был свидетелем взятия
Иерусалима Готфридом Бульонским. Не будем
забывать, что юноша в свои двадцать лет обладал богатым
воображением и, согласно потребностям натуры,
грезил о великих делах и геройских подвигах.
Что его отталкивало и пугало больше всего - как
всякого юношу, уроженца любой страны, находящегося
в расцвете своей молодости, - так это монотонность
повседневной жизни, ежедневные обязанности,
превращавшие жизнь в тусклое существование,
хотя бы и не лишенное некоторого комфорта. Добавьте
к этой естественной предрасположенности
предания старины и дух романтизма. Отказавшись
стать клириком, но не имея ни гроша за душой, чего
мог Жослен ожидать от жизни? Он сделался солдаТом,
поступил на службу к графу Шампанскому,
1 I)ордонов ж. 65
предки которого всегда покровительствовали его семье
и который знал, что эти мелкие дворяне жили
здесь с незапамятных времен. Но на что была похожа
служба в округе, подчиненном сеньору де Труа, владельцы
которого держали некое подобие королевского
двора? Можно ли было там отличиться, стоя на
страже у ворот, уходя в дозор, следуя в свите графа,
когда тот отправлялся в свои владения в Провене,
препровождая подозрительных в тюрьму или при говоренных
к смерти на виселицу? В том ли состояло
предназначение рыц