и 
мозга» и что его «короткое царствование, длившееся менее четырех лет, не 
позволило ему оставить более значительный след в истории своего времени». Позже,
 наконец, было сказано, что «в Феодоре особенно чувствовалось то, что можно 
назвать просвещенным абсолютизмом». Конечно, царствование Феодора было слишком 
коротким, чтобы можно было вынести окончательное суждение о его значении. 
Однако в истории Никеи его имя всегда будет вспоминаться с почетом за 
продолжение успешной внешней политики своего отца и за свою собственную 
устремленность к знаниям и культуре.
      Преемником Феодора II был несовершеннолетний сын его Иоанн IV (1258—1261),
 который не мог, даже при помощи назначенного регента, справиться со сложными 
государственными делами. В это время и сыграл решающую роль хитрый, обуреваемый 
честолюбивыми замыслами, «буйный интриган и бесчестный лицемер, но способный 
офицер», Михаил Палеолог, родственник Иоанна Ватаца, находившийся не раз в 
подозрении у него и Феодора II и, несмотря на это, занимавший ответственные 
посты, сумевший в опасные моменты скрываться, бежавший на некоторое время даже 
ко двору Иконийского султана. Бурное время требовало сильной власти. Михаил 
Палеолог сумел воспользоваться обстоятельствами и в 1259 году был коронован в 
императоры.
      Главная внешняя опасность для балканских владений Никейской империи 
грозила со стороны Эпирского деспота, которому удалось создать против империи 
союз из деспотата, Сицилийского короля, родственника деспота и побочного сына 
Фридриха II Манфреда, и Ахайского князя Вильгельма Виллардуэна. После ряда 
успешных военных действий Михаила Палеолога против коалиции решительная битва 
произошла в 1259 году в западной Македонии, на равнине Пелагонии, около города 
Кастории. В войске Михаила, кроме греков, участвовали турки, куманы, славяне. 
Пелагонийское, или Касторийское, сражение закончилось полным поражением 
союзников. Ахайский князь попал в плен. Хорошо вооруженное войско западных 
рыцарей бежало перед легко вооруженными вифинскими, славянскими и восточными 
отрядами. «Может быть, — читаем мы в одном из новейших трудов по истории 
Никейской империи, — случилось в первый раз, что турки сражались против греков 
на греческой земле и в данном случае на греческой службе». Современник сражения,
 Георгий Акрополит, дает такую оценку этой битве: «Наши при посредстве 
императорских советов одержали столь великую победу, что слава о ней обошла все 
концы земли: немного таких побед видело солнце». Михаил Палеолог по поводу 
этого сражения восклицает: «Вместе с ними 2 и их союзниками, имевшими при себе 
вождя в виде князя Ахайского, кого я победил? Аламанов, сицилийцев, итальянцев, 
пришедших из Апулии, из страны япигов и Брундузия, из Вифиния, Эвбеи и 
Пелопоннеса».
      Сражение при Кастории имело решающее значение для восстановления 
Византийской империи. Владения Эпирского деспота были сведены к его родовым 
владениям в Эпире. Латинская империя не могла полагаться на потерпевшее 
поражение Ахайское княжество, тем более, что во главе ее стоял слабый и 
безвольный Балдуин II.
      Между тем, чтобы еще более обеспечить себе успех окончательного удара по 
Константинополю, Михаил Палеолог заключил договор с генуэзцами. Торговые 
интересы Генуи и Венеции сталкивались на Востоке повсюду. После четвертого 
Крестового похода и основания Латинской империи Венеция, как известно, стала 
исключительной торговой силой в латинских владениях Востока, с чем Генуя 
примириться никак не могла. Зная это, Михаил вступил в соглашение с генуэзцами, 
которые хотя и знали, что соглашение их со схизматическими греками вызовет 
суровое осуждение папы и Запада вообще, тем не менее были настолько охвачены 
желанием вытеснить венецианских соперников с Востока, что пренебрегли этим и 
заключили договор с Михаилом.
      В марте 1261 года, в Нимфее был подписан весьма важный договор, который 
гарантировал генуэзцам торговое господство в Леванте, которым так долго 
пользовались венецианцы. Это был на деле оборонительный и наступательный союз 
против Венеции. Свободная торговля была навсегда гарантирована генуэзцам во 
всех настоящих и будущих провинциях империи. Договор содержал весьма важные 
привилегии генуэзцам в Константинополе и на островах Крит и Эвбея, если Михаил, 
«благодаря милости Божьей» сможет их отвоевать. «Смирна, прекрасный город для 
торговли, имеющий морской порт и изобилие во всем» был отдан под прямой и 
неограниченный контроль генуэзцев. Торговые центры с церквями и 
представительствами были открыты на островах Хиос и Лесбос и в некоторых других 
местах. Черное море (majus mare) было закрыто для всех иностранных торговцев, 
кроме генуэзцев и пизанцев, преданных подданных Михаила. Со своей стороны, 
генуэзцы брали на себя обязательство обеспечить подданным императора свободу 
торговли, поддерживать их флот при том условии, что корабли не будут направлены 
против папы и друзей Генуи. Генуэзский флот играл большую роль в планах Михаила 
по завоеванию Константинополя. Договор был ратифицирован в Генуе за несколько 
дней до того, как Константинополь был завоеван войсками Михаила. Это была 
блистательная победа для Генуи, которая после побед Саладина в Сирии понесла 
тяжелые потери. Это была новая страница ее экономической истории. «Мощь 
колониальной жизни XIII века представляет собой разительный контраст с 
нерешительным и застойным характером аналогичных явлений в веке двенадцатом. 
Причину этого явления следует искать в большем опыте, лучшей организации и 
особенно в поразительном развитии торговли».
      25 июля 1261 г., не произведя ни единого выстрела, отряды Михаила вошли в 
Константинополь. Сам Михаил был в это время в Малой Азии, где он и узнал 
новость о том, что Константинополь взят. Он немедленно отправился в путь и в 
начале августа вошел в город, приветствуемый радостными возгласами населения. 
Вскоре была осуществлена его вторичная ко