, частью – на местных обычаях579. Позднее он 
был склонен полагать, что Земледельческий закон является продуктом 
законодательной деятельности императоров Льва и Константина и что он был 
опубликован либо непосредственно с Эклогой, либо вскоре после ее появления580. 
Он соглашался с русскими исследователями В.Г. Васильевским и Ф.И. Успенским, 
которые характеризовали этот документ как земское полицейское уложение, земский 
полицейский устав, трактующий об обычных проступках в земледельческом быту. 
Закон главным образом занимается разного рода кражами: леса, полевых и садовых 
плодов, проступками и недосмотрами пастухов, повреждениями животных и от 
животных, например, потравой, и т.д. Русский исследователь Б.А. Панченко, 
который занимался специально этим документом, называл Земледельческий закон 
дополнительной записью обычного права из области крестьянской практики; он 
посвящен тому для крестьян нужному праву, которое не нашло себе выражения в 
законодательстве581.
      Это сочинение не датировано. Некоторые исследователи относят его к эпохе 
Льва III, однако надо признать, что этот вопрос еще далек от окончательного 
решения. Согласно Б.А. Панченко, «потребность в таком законе могла явиться и в 
VII веке; характер памятника, варварский и наивноэмпирический, ближе подходит 
ко временам наибольшего упадка образованности, чем ко временам составления 
Эклоги»582.[науч.ред.48] Еще, однако, не доказано, что Земледельческий закон 
был издан в VIII веке и, возможно, его публикация окажется связанной с 
предшествующим периодом. Вернадский и Острогорский утверждали, что 
Земледельческий закон был составлен при Юстиниане II, в конце VII века583. 
Последнее слово по этому вопросу было сказано русским историком Е.Э. Липшиц. 
После пересмотра всех существующих точек зрения, она склонна принимать вторую 
половину VIII века как наиболее вероятную дату составления Земледельческого 
закона. Иными словами, она подтвердила старое мнение К.Э. Цахариэ фон 
Лингенталя и В.Г. Васильевского584.[науч.ред.49]
      Земледельческий закон обратил особенное внимание ученых тем, что в нем 
нет никаких указаний на колонат, т.е. на крепостное право, господствовавшее в 
поздней Римской империи. Зато в нем находятся указания на нечто новое, а 
именно: на личную крестьянскую собственность и на общинное землевладение. 
Последние нововведения приводятся в науке в связи с обширными славянскими 
поселениями в империи, принесшими туда родные им условия жизни. Положение, 
доказываемое в книге Б.А. Панченко, об отсутствии в законе указаний на общину, 
в современной литературе отвергается. Другие ученые, например Ф.И. Успенский, 
переоценивают значение нашего закона, придавая этому местному памятнику общее 
значение для всей империи и считая, что он «должен послужить точкой отправления 
в истории экономического развития на Востоке» в смысле свободного крестьянского 
сословия и мелкого землевладения585. Но в таком случае может создаться 
впечатление, что крепостное право в VII или VIII веке вообще было отменено в 
Византии, чего на самом деле не было586. Ш. Диль, рассматривавший 
Земледельческий закон в своей «Истории Византии» как результат деятельности 
Льва III и его сына, также зашел очень далеко, утверждая, что он «ставил целью 
ограничить внушающее беспокойство развитие крупной земельной собственности, 
остановить исчезновение мелких свободных поместий и гарантировать крестьянам 
лучшие жизненные условия»587.
      Английский ученый В. Эшбернер (W. Ashburner) издал, перевел и внимательно 
изучил Земледельческий закон. Он, однако, не знал русского языка и поэтому не 
был знаком с результатами русских исследований. Эшбернер склонялся к тому, 
чтобы согласиться с Цахариэ фон Лингенталем, считавшим Земледельческий закон в 
том виде, в каком он есть, частью законодательства иконоборцев, являющимся в 
значительной мере записью существующих обычаев. Однако в то же время позиция 
Эшбернера отличалась в значительной мере от взглядов Цахариэ фон Лингенталя в 
трех важнейших моментах: 1) происхождение закона; 2) юридическое положение 
земледельческого класса; 3) экономический характер двух форм аренды, о которых 
в законе идет речь. Отношение Земледельческого закона и Эклоги, утверждал он, 
не столь тесное, как это хочется видеть Цахариэ фон Лингенталю. Эшбернер 
полагал, что состояние общества, описанное в Земледельческом законе, было таким,
 когда земледелец мог свободно переходить с места на место. Он, однако, 
согласился с немецким исследователем в следующем. Стиль формулировок этого 
закона предполагает, что это не продукт творчества частного лица, а результат 
деятельности лица, облеченного законодательной властью588.
      Теория исключительного влияния славян на обычаи внутренней жизни Византии,
 получившая силу благодаря авторитету Цахариэ фон Лингенталя и поддержанная 
выдающимися русскими исследователями в области византийской истории, заняла 
прочное место в исторической литературе. В добавление к общим рассказам о 
славянских поселениях, эти ученые использовали в качестве основного базиса для 
обоснования их теории тот факт, что идея о мелком свободном крестьянстве и 
общине была чужда римской юридической традиции. Следовательно, она должна была 
быть внесена в византийскую жизнь какимто новым элементом – в данном случае 
славянами. В.Н. Златарский недавно поддержал теорию славянского влияния на 
Земледельческий закон, каковой он относил ко времени Льва III и объяснял 
болгарской политикой Льва. Он видел, что славяне под его властью стремятся 
перейти к болгарам и заключить с ними болгарославянский союз. Вот почему он 
внес в свой закон славянские обычаи и традиции, надеясь тем самым сделать 
условия внутренней жизни более привлекательными для славян589. Однако же более 
внимательное изучение Кодекса Феодосия и Юстиниана, новелл последнего и, в 
последнее время, данных папирологии и житий святых четко доказывает 
существование в Римской империи деревень, заселенных свободными 
землевладельцами, общинная земельная собственность которых существовала в очень 
древние времена. Нельзя, таким образом, делать общих в