деловой жизни не причинено было никаких помех, но в городе, захваченном войском,
 изменившем свое государственное устройство, пережившем перемену власти, ни 
одно помещение не оказалось закрытым, а секретари, составив списки, разместили, 
как полагается, солдат по домам, и те сами, покупая на рынке то, что каждый 
хотел к завтраку, жили спокойно.

(11) После этого Велисарий дал твердое обещание безопасности бежавшим в храмы 
вандалам и занялся восстановлением стен 128, которые оказались настолько 
заброшены, что во многих местах любой мог подняться на них и легко произвести 
нападение. (12) Значительная их часть лежала в развалинах, и карфагеняне 
говорили, что из-за этого Гелимер не остался в городе. (13) Он считал, что 
нечего и думать о приведении их в столь короткий срок в пригодное состояние. 
(14) Говорили также, что в Карфагене в древние времена дети, играя, произносили 
старинное прорицание, что гамма прогонит бету, и что опять бета прогонит гамму. 
(15) Тогда это дети произносили во время игры и оставалось оно неразрешимой 
загадкой, теперь же, напротив, все стало ясно. (16) Ведь вначале Гизерих 
прогнал Бонифация, а теперь Велисарий 129 - Гелимера. Была ли это народная 
молва или Предсказание, но таким образом оно исполнилось.

(17) Тогда же стал понятным и сон, нередко виденный в прежние времена многими 
карфагенянами, которым было неясно, каким образом он сбудется. Сон этот гаков. 
Больше всего карфагеняне почитают святого мужа Киприана 130. (18) Во имя его 
они построили на берегу поря перед городом замечательный храм, совершали в нем 
священные обряды и справляли праздник, который они называют Киприанами; по его 
имени моряки привыкли называть и ту бурю, о которой я недавно упоминал, так как 
она обычно разражается приблизительно в то же самое время, когда ливийцы по 
установленному обычаю справляют этот праздник. (19) Во время правления Гонориха 
вандалы силой отняли этот храм у христиан. (20) Тотчас изгнав отсюда с великим 
бесчестием их священнослужителей, они в дальнейшем стали выполнять свои обряды, 
как полагается арианам. (21) Так как ливийцы из-за этого негодовали, не зная, 
что делать, то, говорят, Киприан часто являлся им во сне и заявлял, что 
христианам совершенно не следует беспокоиться о нем, что он сам со временем 
станет за это мстителем. (22) Когда эти слова, переходя от одного к другому, 
распространились среди всех ливийцев, они стали ждать, что отмщение постигнет 
вандалов за оскорбление святынь, однако, не могли ясно представить, каким 
образом исполнится это сновидение. (23) Тогда же, когда в Ливию прибыл флот 
василевса и время в своем движении должно было на следующий день принести 
праздник, арианские священнослужители, хотя Аммата с вандалами пошел в Децим, 
вычистили весь храм, развесили самые лучшие из посвящений, приготовили 
светильники, извлекли из сокровищницы самые дорогие вещи и все приготовили так, 
чтобы каждая из них была пригодна для нужного употребления (24) В Дециме, 
однако, все произошло так, как мною было рассказано выше. (25) Арианские 
священнослужители бежали, христиане же, исповедовавшие православную веру, 
пришли в храм Киприана, зажгли все лампады и стали отправлять, как полагается 
по уставу, священные обряды. Таким образом стало понятно все, что было 
предсказано явившимся во сне видением. Так это исполнилось.

XXII. Вандалы с удивлением вспоминали древние слова, после того как в конце 
концов уверились, что для человека нет надежды совершенно бесполезной и нет 
владения совершенно надежного. (2) Что это были за слова и по какому поводу 
были они произнесены, я сейчас объясню. (3) Когда в древности вандалы, страдая 
от голода, задумали покинуть землю своих отцов, часть их осталась на месте: это 
те, кто из-за страха не пожелал последовать за Годигисклом. (4) Со временем для 
тех, кто остался, все сложилось вполне благополучно, и у них было изобилие 
пищи; Гизерих же со своим войском овладел Ливией. (5) Услышав об этом, те, что 
не последовали за Годигисклом, пребывали в радости, так как оставшейся у них 
страны оказалось им вполне достаточно для жизни. (6) Однако, опасаясь, как бы 
затем, много времени спустя, те, которые завладели Ливией, или их потомки, 
каким-либо образом изгнанные из Ливии, не захотели бы вновь вернуться в отчий 
край (они догадывались, что римляне не оставят без внимания захват Ливии), они 
отправили к ним послов 131. (7) Те, представ перед Гизерихом, сказали, что 
вместе с ними радуются за своих столь благоденствующих соплеменников, однако 
они больше не в состоянии охранять землю, презрев которую, те утвердились в 
Ливии. (8) Поэтому послы просили, если они не претендуют на отчую землю, 
подарить им это имущество, ненужное им самим, для того, чтобы став неоспоримыми 
обладателями этой страны, со всей решимостью быть готовыми умереть за нее, если 
кто на нее покусится. (9) Гизериху и всем остальным вандалам их слова 
показались совершенно справедливыми, и они готовы были согласиться на то, о чем 
их просили послы. (10) Но один старец из знатных вандалов, пользовавшийся 
большой славой за свою мудрость, сказал, что никак не может согласиться с этим 
мнением. В делах человеческих, говорил он, нет ничего прочного, и из того, что 
существует, ничто не бывает долгое время постоянным, а из того, что не 
существует, ничто не является невозможным. (11) Выслушав эти слова, Гизерих 
одобрил их и решил отпустить послов безо всякого результата. Тогда и сам 
Гизерих, и тот, кто подал этот совет, подверглись насмешкам со стороны 
остальных вандалов, как предвидящие невозможное. (12) Когда же произошло все то,
 о чем было рассказано раньше, вандалы научились с иной точки зрения смотреть 
на природу дел человеческих и поняли, что эти слова были словами мудрого 
человека.