императоров, целые большие союзы и совместный труд выдающихся людей, долгий ряд 
лет и наличие неисчислимых богатств, все, что есть только замечательного на 
земле, – все это собрали они сюда и особенно людей опытных в искусстве и 
строительстве. Таким образом, создавая мало-помалу этот чудесный город, который 
ты видишь, они оставили потомкам памятники доблести всех поколений. Так что 
всякое насилие, совершенное против них, будет считаться великим преступлением 
против людей всех веков, и правильно; это ведь лишит прежние поколения памяти 
об их доблести, а тех, кто будет после них, радости созерцания этих творений. 
При таком положении дел твердо знай следующее. Неизбежно должно произойти одно 
из двух: или ты будешь побежден императором в этой войне, или, если это 
случится, ты одолеешь. Так вот, если ты победишь, то, разрушив Рим, ты 
уничтожишь, любезнейший, не чье-либо чужое 
[275], а свое собственное достояние; сохранив его, ты обогатишься богатством, 
естественно, из всех самым прекраснейшим. Если же тебе суждена более тяжкая 
судьба, то, сохранив невредимым Рим, ты сохранишь себе со стороны победителя 
великую признательность; если же ты его погубишь, не будет уже смысла говорить 
о милосердии. Прибавь, что от этого дела тебе не будет никакой пользы. А затем 
среди всех людей сохранится за тобой слава, достойная твоего дела: она готова 
произнести свое решение над тобой и в ту и в другую сторону. Каковы бывают дела 
правителей, такое по необходимости им присваивается и имя». Вот что написал 
Велизарий. Тотила не раз прочитал это письмо и с вниманием изучил все его 
наставление. Он понял его справедливость и уже больше ничего не делал во вред 
Риму. Сообщив Велизарию свое решение, он тотчас отпустил послов. Оставив 
большую часть войска недалеко от Рима, он поместил его в лагерь, стадиях в ста 
двадцати к западу, в местечке Алгедоне, и велел ему спокойно там оставаться; 
это он сделал для того, чтобы не дать возможности Велизарию и его войскам 
двинуться куда-либо из Порта. Сам же он с остальным войском двинулся против 
Иоанна и луканцев. Из римлян он держал при себе сенаторов, всех же остальных с 
женами и детьми он отослал в кампанские местности, в Риме же он не оставил ни 
одного человека, сделав его совершенно безлюдным.

Узнав, что Тотила идет на него, Иоанн не счел возможным оставаться в Апулии, он 
быстро двинулся к Дриунту (Гидрунту). Из патрициев те, которые были отправлены 
в Кампанию, послав в Луканию некоторых доверенных людей, согласно желанию 
Тотилы, велели своим крестьянам не принимать участия в том, что там делается, и 
возделывать поля, как они привыкли. Они объявили, что за это им будут все блага 
от хозяев (
Другое чтение (у Диндорфа): «что они снова станут их хозяевами».). Тогда они 
ушли из римского войска и спокойно сидели на своих полях. Туллиан бежал, а 
триста антов решили удалиться к Иоанну. Таким образом, все места по 
[276]Ионийскому заливу, кроме Дриунта (Гидрунта), опять оказались во власти 
готов и Тотилы. Варвары осмелели и разбившись на маленькие отряды кругом 
обходили все эти места. Узнав об этом, Иоанн послал на них многих из своих 
воинов. Напав неожиданно на врагов, они многих из них убили. Испугавшись этого, 
Тотила собрал всех бывших с ним вместе и оставался спокойным, став лагерем у 
горы Гарганы, находящейся посредине Апулии, в бывшем укрепленном лагере 
Ганнибала, вождя ливийцев.

23. В это время один из тех, кто вместе с Кононом бежали из Рима, когда город 
был взят, по имени Мартиниан, родом из Византии, придя к Велизарию, просил у 
него разрешения отправиться тайно под видом перебежчика, к врагам, обещая, что 
он сделает много хорошего для римлян. Когда Велизарий дал ему на это согласие, 
он ушел к готам. Увидав его, Тотила очень обрадовался. Он и слыхал, и сам часто 
видел, что молодой человек отличается удивительным искусством в единоборстве. В 
числе пленных была его жена и двое детей. Жену и одного ребенка Тотила тотчас 
отдал ему, второго же оставил в качестве заложника и вместе с несколькими 
другими отправил его в Сполеций. Когда Геродиан сдался и готы взяли Сполеций, 
все укрепления города они снесли до самого основания; здание для травли зверей, 
которое обычно называют амфитеатром, находящееся перед городом, тщательно 
заложив все входы, они заняли гарнизоном из готов и римских перебежчиков с тем, 
чтобы они охраняли здешние места. Придя в Сполеций и привлекши на свою сторону 
человек пятнадцать воинов, Мартиниан стал убеждать их совершить какой-нибудь 
славный подвиг против варваров и таким образом вернуться в римский лагерь. 
Послав нескольких своих доверенных лиц также и к начальнику гарнизона в Перузии,
 он велел ему возможно скорее послать свое войско к Сполецию, открыв ему весь 
свой замысел. Начальником в Перузии был в это время гунн Одолган, так как 
Киприан, как мною рассказано выше (гл. 12, 20), одним из своих телохранителей 
был предательски 
[277]убит. Он сейчас же двинулся войском к Сполецию. Когда Мартиниан заметил, 
что это войско находится близко, то вместе с пятнадцатью воинами [столько их он 
смог привлечь на свою сторону] он внезапно убивает начальника гарнизона и, 
раскрыв ворота, принимает всех римлян в укрепленное место. Они избивают 
большинство врагов, а некоторых; взятых живыми, отводят к Велизарию.

Немного времени спустя у Велизария явилась мысль отправиться в Рим и самому 
посмотреть, до какого разрушения он дошел. Отобрав тысячу воинов, он пошел туда.
 Тогда какой-то римлянин, бросившись бегом к врагам, которые стояли лагерем в 
Алгедоне, объявил им, что явилось войско Велизария. Варвары устроили засаду 
недалеко от Рима и, когда увидали близко от себя Велизария и его воинов, 
выскочили из засады и набросились на них. Произошел упорный бой, но со своей