Книга VII

(книга III Войны с готами)

1. И вот, хотя дела были еще в неопределенном положении, Велизарий прибыл в 
Византию вместе с Витигисом и знатнейшими из готов, имея при себе сыновей 
Ильдибада и везя все сокровища. Его сопровождали только Ильдигер, Валериан, 
Мартин и Геродиан. С удовольствием увидал император Юстиниан Витигиса и его 
жену своими пленниками и удивлялся толпе варваров, их физической красоте и 
огромному росту. Приняв замечательные сокровища Теодориха в Палатин (дворец), 
он разрешил сенаторам секретно их осмотреть, завидуя огромности совершенных 
Велизарием подвигов. Он не выставил их на показ народу и не дал Велизарию 
триумфа, подобно тому, как это сделал он для него, когда Велизарий вернулся с 
победой над Гелимером и вандалами. Однако имя Велизария было на устах у всех
: ведь он одержал две такие победы, каких раньше ни одному человеку никогда не 
удавалось одержать, привел в Византию с боем взятые корабли, двух пленных царей,
 отдав в руки римлян в качестве военной добычи потомство и сокровища Гензериха 
и Теодориха, славнее которых среди варваров никогда никого не было, и вновь 
вернул римскому государству богатства, отобранные им у врагов, в столь короткое 
время возвратив под власть империи почти половину земель и моря. Для 
византийцев было величайшим удовольствием видеть каждый день, как Велизарий 
выходил из своего дома, идя па площадь, или возвращался назад, и им никогда не 
надоедало смотреть на него. Его выходы были похожи на блестящие триумфальные 
шествия (овации), так как его всегда сопровождала большая толпа вандалов, готов 
и маврусиев. Он был красив и высок ростом и превосходил всех благородством 
выражения лица. И со всеми он был настолько мягок и доступен, что был подобен 
человеку очень бедному и незнатному. Любовь к нему как к начальнику со стороны 
воинов и земледельцев была непреодолима. 
[212]Дело в том, что по отношению к воинам он больше, чем кто-либо другой, был 
щедрым. Если кто из воинов в стычке подвергался какому-либо несчастию, будучи 
ранен, то он прежде всего успокаивал его мучения, мучения, вызванные раной, 
крупными суммами денежных подарков, а наиболее отличившимися подвигами он 
позволял иметь как почетные отличия браслеты и ожерелья; если же воин терял в 
сражении или коня, или лук, или другое какое оружие, то он тотчас же получал от 
Велизария другое
. Земледельцы любили его за то, что он настолько бережно и заботливо относился 
к ним, что под его командованием они не испытывали никакого насилия; напротив, 
все те, в стране которых он находился со своим войском, обычно богатели сверх 
меры, так как все, что продавалось ими, он у них брал по той цене, какую они 
спрашивали. И когда созревал хлеб, он очень заботливо принимал меры, чтобы 
проходящая конница не причинила кому-нибудь убытка. Когда на деревьях висели 
уже зрелые плоды, он строго запрещал кому бы то ни было касаться их. Ко всему 
этому он отличался замечательной сдержанностью: он не касался никакой другой 
женщины, кроме своей жены. Взяв в плен такое огромное количество женщин из 
племени вандалов и готов, столь выдающихся красотой, что более прекрасных никто 
на свете не видал, он никому из них не позволял явиться себе на глаза или 
встретиться с ним каким-либо другим образом. Во всех делах он был исключительно 
прозорлив, но особенно в затруднительных положениях он лучше всех других умел 
найти наиболее благоприятный выход. В опасных условиях военных действий он 
соединял энергию с осторожностью, огромную смелость с благоразумием, и в 
операциях, предпринятых против врагов, он был то стремителен, то медлителен в 
зависимости от того, чего требовали обстоятельства. Помимо всего этого, в самых 
тяжелых случаях он никогда не терял надежды на удачу и никогда не поддавался 
панике; при счастьи он не кичился и не распускался; так, пьяным никто никогда 
не видел Велизария. Все время, когда он стоял во 
[213]главе римского войска в Ливии и в Италии, он всегда побеждал, захватывая и 
овладевая всем, что ему попадалось навстречу. Когда он прибыл в Византию, 
вызванный императором, его заслуги стали понятны еще больше, чем прежде. Сам он,
 выдаваясь высокими духовными качествами и превосходя бывших когда-либо 
военачальников как огромными богатствами, так и силами своей щитоносной охраны 
и копьеносных телохранителей, стал, естественно, страшен для всех – и 
властвующих, и воинов. Думай, никто не осмеливался противоречить его 
приказаниям и совершенно не считал недостойным себя со всем рвением выполнять 
то, что он приказывал, уважая его высокие душевные достоинства и боясь его 
могущества. Семь тысяч всадников выставлял он из собственных своих владений; 
все они были, как на подбор, и каждый считал себе за честь стоять в первых 
рядах и вызывать на бой лучших из неприятелей. Старейшие из римлян, осаждаемые 
готами, видевшие, что происходит в отдельных столкновениях с врагами, с 
величайшим удивлением в один голос говорили, что один дом Велизария уничтожает 
всю силу Теодориха. Таким образом, Велизарий, могущественный, как сказано, и по 
своему политическому значению, и по таланту, всегда имел в виду то, что может 
принести пользу императору, и то, что он решил, он всегда выполнял 
самостоятельно.

Остальные же предводители, одинаково похожие друг на друга, не желавшие и не 
думавшие даже делать что-либо, что не приносило им личной пользы, начали 
грабить римлян и отдавать их на произвол солдат, поэтому-то много было 
совершено с их стороны ошибок, и в короткое время все дело римлян рухнуло. Как 
это произошло, к рассказу об этом я теперь приступаю.