оты необходимые документы и фотографии. 
      Так из цитат и находок, изучения почти исчезнувших следов, ветров и льдов,
 приливов и отливов у меня сложился образ Пифея. Теперь любой марсельский 
мальчуган, удивлявшийся, что греческий мореплаватель изображен в галльских 
штанах, может найти ответ в "Бортовом дневнике античного мореплавателя". 
      Г. Брош был первооткрывателем Пифея, и я с волнением думаю о том, сколько 
нового он узнал бы о своем кумире, если бы совершил путешествие в Исландию. 
Знал ли он о "Доисторической Норвегии" Хокона Шетелига? Знал ли он о находках 
древнегреческих монет на берегах Балтики? Не думаю. И мне хочется своей книгой 
дополнить его труд. Думается, что Г. Брош был сторонником лишь толкования 
текстов, как он подчеркнул в своей работе о Пифее. Но жизнь и путешествия Пифея 
- нечто большее, чем перечисление цитат критиков и их опровержение. Пифей - 
символ распространения эллинской цивилизации в страны Северной и Западной 
Европы. Пифей выводит средиземноморский мир в мир Океана. 
      Мне кажется, что я продолжаю труд Броша и иду дальше. Представляю его 
радость, если бы он узнал о находке великолепного кубка в Вике, что 
свидетельствует о проникновении греков в страну кельтов и объясняет путешествие 
Пифея морем - он пытается найти для Массалии новые рынки, до которых легко 
добраться; те же цели преследует Эвтимен, отправляясь в Западную Африку. 
      Надеюсь, я завершу изыскания Броша, вручив издателю этот "Дневник". Он 
мог быть написан примерно в 330 году до н. э. 
      Курсивом выделены подлинные фрагменты, в книгу введен греческий текст*. 
Через две тысячи четыреста лет после своего путешествия Пифей переиздан, как 
был "переиздан" Массалией Гомер во времена Пифея. 
      Приключения Пифея, его исследования и опыты на полторы тысячи лет 
обогнали европейскую науку и ставят его в ряд представителей Ренессанса он был 
философом, астрономом, математиком, географом, изобретателем, поэтом и 
мореплавателем), искушенным в тайнах торговли и дипломатии. 
      Пифей Массалиот, открыватель северных стран Европы, передает нам свой 
"Бортовой дневник", который мог бы быть "со всем тщанием" написан на борту его 
судна, позволив бриттам, свебам, готам и скандинавам войти в историю Западной 
Европы и цивилизации вообще. 
      Фердинан Лаллеман 
      Марсель, 18 августа 1956 г. 
      * Для данного издания греческие и латинские тексты переведены на русский 
язык. 
      Пифей из Массалии 
      Подготовка 
      Хлопоты 
      Первый день Гекатомбеона [6]. Я, Пифей, сын Кринаса-массалиота и внук 
Пифея-фиванца, решил записать все, что собираюсь предпринять, дабы с помощью 
чисел доказать справедливость моих расчетов, касающихся положения 
гиперборейских земель и Массалии. Пет ничего могущественнее чисел, и тот, кто 
владеет ими, может считать себя столь же сильным, как и боги, но богам ведомы 
все числа, а потому мы находимся у них в подчинении. 
      Мне, массалиоту, приятно вести отсчет времени от года основания моего 
родного города Протисом Эвксеном [7]. И поэтому я помечаю первый лист моего 
свитка первым днем Гекатомбеона двести девяностого года Массалии*. 
      Вчера я беседовал с Парменоном, архонтом, ведающим делами флота, о 
корабле, какой хотел бы заказать, чтобы совершить плавание в Гиперборею. 
      Парменон усмехнулся. Я не люблю улыбок на лицах людей, когда излагаю то, 
чему меня научили числа. 
      - Почему бы тебе не последовать за намнетами, возвращающимися домой по 
рекам и дорогам? - ответил он и добавил: - А ты спрашивал мнение дельфийского 
оракула? 
      * Примерно 15 июля 330 года до н. э. 
      Как вдолбить ему в голову, что намнеты живут в стороне и гораздо южнее 
тех районов, куда я собираюсь отправиться! Парменон по-прежнему считает, что 
Земля - диск, в центре которого располагаются Дельфы, и очень гордится тем, что 
сделал в молодости для Казначейства. 
      "Я знаю, где находится пуп Мира" [8] - таково его любимое присловье. 
      Увы! Эвтимен прав, когда уверяет, что Парменон с трудом может рассчитать 
расстояние между собственным пупком и кончиком носа! 
      Парменон стар и боязлив. Если он советует последовать за намнетами, то 
только потому, что подозревает о моем намерении прорваться через охранение 
пунов у Столпов Геракла. Я знаю, что в настоящий момент мы соблюдаем своего 
рода перемирие, но уверен - они не простят тому, кто пройдет мимо Гадеса. 
      - Нет, - отвечаю я, - я не собираюсь в Элладу. Я хочу отправиться к 
гиперборейцам. Я хочу увидеть Солнце, которое не укладывается спать в чертогах 
Медведицы. 
      Парменон даже привстал, чтобы заглянуть мне в глаза, поскольку я вскочил 
на ноги. На его лице отразилось скорбное удивление. 
      - К гиперборейцам? Пифей, что ты там будешь делать? К полуночным 
варварам? Уж не сошел ли ты с ума, Пифей? 
      - Нет, я в здравом рассудке. Я хочу проверить рассчитанные мною числа: 
они свидетельствуют, что Земля наша кругла, как огромный шар, и что Массалия 
лежит почти на полпути между местами, где дни равны между собой, и полюсом 
сферы, где день не прекращается все лето. Помоги мне, о могущественный Парменон.
 Дай мне корабль и позволь Массалии сравняться славой с Карфагеном, у которого 
был великий мореплаватель Ганнон. Разве ты не знаешь, что Карфаген посылает 
свои корабли в обход Африки, и разве мы не мож