нами, какая у нее сложилась внутри Лаконии. В дальнейшем Спарте пришлось 
считаться с желаниями союзников и учитывать их мнения. Так, когда Клеомен 
надумал восстановить власть изгнанного тирана Гиппия, он столкнулся с сильной 
оппозицией коринфян и вынужден был уступить (Her. V, 92). Этот инцидент 
показывает, что союзники, если их возглавляли коринфяне, имели возможность 
критиковать спартанские планы и влиять на принятие окончательных решений. 
"Аристократические генералы Пелопоннесской лиги", как их называет Дж. Хаксли, 
сумели воспрепятствовать восстановлению тирании в Афинах, сама мысль о которой 
была им отвратительна
006_71
.


По мнению некоторых исследователей, члены союза были принципиально во всех 
отношениях независимы
006_72
. В качестве доказательства их независимости В. Шван, автор статьи "Симмахия" в 
"Реальной энциклопедии", ссылается на то, что некоторые из спартанских 
союзников, например, Элида сами имели подчиненные им общины.

Отчасти это верно. Принадлежность к Пелопоннесскому союзу не означала для его 
членов отказа от самостоятельной политики. Спарта не могла даже воздействовать 
на соседнюю Тегею, которая стала прибежищем для спартанских изгнанников. Там, 
например, в течение многих лет скрывались спартанские цари Леотихид и Павсаний, 
приговоренные у себя дома к смертной казни (Paus. III, 7, 9 (Леотихид); Xen. 
Hell. III, 5, 25-6; Diod. XIV, 89, 1; Plut. Lys. 28-29 (Павсаний)).

Но вряд ли можно говорить о полной независимости государств, входящих в состав 
Пелопоннесской лиги. Акценты скорее надо расставить иначе: спартанская 
гегемония не была безграничной, потому что ей противостояла автономия
006_73
союзников
006_74
.


У Фукидида (V, 77,5-6) в договоре между Спартой и Аргосом, который, бесспорно, 
является подлинным документом
006_75
, прокламировалась общая идея, лежащая в основе отношений между Спартой и ее 
союзниками: "Города же в Пелопоннесе, большие и малые, должны быть все 
независимы, по обычаям предков (

ta;" de; povlia" ta;" ejn Peloponnavsw/ kai; mikra;" kai; megavla" aujtonovmou" 
ei\men pavsa" katta; pavtria

). Если какой-нибудь город вне Пелопоннеса пойдет со злым умыслом на 
пелопоннесскую землю, то обе стороны должны, договорившись, принять те меры, 
чтобы отразить врага, какие признают наиболее справедливыми пелопоннесцы".

Данная прокламация в целом совпадала с реальностью. До 404 г. степень 
независимости союзников от Спарты была весьма высокой и распространялась в том 
числе и на внешнюю политику. У Спарты было не много возможностей заставить 
своих союзников выполнять их союзные обязательства, если они того не желали. 
Так, в 428 г., несмотря на предписание спартанцев явиться на сборный
пункт на Истме для вторжения в Аттику, союзники собирались медленно. Ибо они, 
как сообщает Фукидид, "были заняты сбором урожая и не проявляли желания 
воевать" (III, 15, 2).
Лишенная каких-либо значительных государственных средств, не имеющая флота и 
испытывающая большой недостаток в людских ресурсах, Спарта в большой степени 
зависела от доброй воли своих пелопоннесских союзников. Мы не знаем примеров 
того, чтобы Спарта насильно их заставляла принимать участие в военных кампаниях.
 В обращении со своими союзниками Спарта могла только просить, но не 
приказывать (случайно или нет, но Фукидид, говоря о сборе союзников, нигде не 
употребляет глаголов, бесспорно означающих приказ). Правда, степень 
независимости членов Пелопоннесского союза от Спарты была неодинаковой до и 
после Пелопоннесской войны. Превратившись в имперское государство, Спарта 
изменила свое отношение и к прежним союзникам.
Автономия городов, входивших в Пелопонесскую лигу, обнаруживается главным 
образом в том, что они, как это следует из источников, могли вполне 
самостоятельно вести войны с любыми государствами, включая членов союза (Thuc. 
I, 103; IV, 134; VI, 88). Так, например, в 423 г. имел место вооруженный 
конфликт между двумя крупнейшими общинами Аркадии Тегеей и Мантинеей, причем у 
обоих государств были собственные союзники. Спарта осталась в стороне от этого 
локального конфликта и никак на него не прореагировала (Thuc. IV, 134).
Фукидид, характеризуя тип отношений между Спартой и ее союзниками до 
Пелопоннесской войны, среди прочего обращает внимание и на то, что "стоя во 
главе союзников, лакедемоняне не заставляли их платить подати, но заботились 
лишь о том, чтобы у тех была всегда выгодная для лакедемонян олигархическая 
форма правления" (Thuc. I, 19). У современников сложилось стереотипное 
представление о Спарте как о государстве, которое насаждало в союзных городах 
олигархическую форму правления.