dyssee c'est le cote de l'Ocean occidental; les 
Argonautes, c'est le cote de l'Ocean oriental. Les Argonautes representent un 
monde»).

И совершенно иначе видит все Кристина Пеллех [38]. В своем подробном 
исследовании она сравнивает странствия Одиссея с «Аргонавтикой», чтобы потом 
сделать выводы, что «Одиссея» представляет собой «поддиапазон путешествия 
аргонавтов». А Одиссей, мол, в действительности предпринял кругосветное 
плавание — за тысячелетие до Колумба. Госпожа
Пеллех придерживается взгляда, что египтяне пользовались финикийскими 
источниками, «и этот финикийско-египетский конгломерат был в свою очередь 
позаимствован греками». Сюжет «Аргонавтики», как и «Одиссеи», позаимствован в 
Египте, пишет госпожа Пеллех, и обосновывает это тем, что Аполлоний Родосский 
вырос в Александрии, посещал тамошнюю библиотеку и окончательно «повернулся к 
Египту спиной» после ссоры со своим учителем.
Доводы Кристины Пеллех можно счесть чистым и хорошо аргументированным 
исследованием, ей удалось идентифицировать бесчисленные остановки того 
путешествия с определением мест в отдаленных областях мира. Но, несмотря на все 
это, вопросы по-прежнему остаются.
Все замечательные и скрупулезно составленные объяснения различных ученых могут 
оказаться макулатурой. Ведь с большинством географических данных Аполлония 
логически согласиться никак невозможно. Есть ли вообще шанс объяснить их? 
Допустим, мы согласимся, что Аполлоний и впрямь позаимствовал основу легенды об 
аргонавтах в Египте и «перенес» ее в Грецию. Предположим, потом он 
вчувствовался в путешествие своих героев и добавил в эту историю географические 
подробности. В таком случае, Аполлоний отлично знал тот греческий мир, все реки,
 побережья и горы Греции. Но даже при подобном взгляде на данный вопрос 
сложностей не убавится. Как тогда объяснить следующий пассаж Аполлония [14]?

«…так сидели они на скамьях своих, освобожденные от цепей Аргуса. Изо всех сил 
хлестал прилив; вечером подошли к острову Атлантидн. Орфей пылко просил их, 
дабы не отвергали они торжества острова небольшого, таинства его, права, обычаи,
 произведенья священные. Так смогут снискать они любовь небес в море опасном…»

Не забывайте, что Атлантида была островом бога Посейдона, двое сыновей которого 
тоже плыли на «Арго», а амфибии, появлявшиеся из морских глубин, были 
творениями Посейдона. Однако откуда Аполлонию известно об Атлантиде, если, 
конечно, это она имелась в виду под словом «Атлантидн»? Он пишет о торжествах, 
которые не следует отвергать, а также о таинствах, правах и обычаях. И, — не 
минуя на своем предыдущем пути ни единой географической малости, — на этот раз 
почему-то не отваживается детальнее поговорить о подобных вещах. Здесь что-то 
не так. (Я попрошу вас потерпеть немного, к истории с Атлантидой я вернусь чуть 
позже.)
А было ли оно вообще, то самое путешествие «Арго»? До тех пор, пока не 
обнаружатся более древние источники, чем те, что сейчас имеются у нас, мы этого 
никогда не узнаем наверняка. И тем не менее я, стреляный воробей богов, 40 лет 
идущий по их следам, убежден в том, что многие элементы «Аргонавтики» так 
просто не придумаешь. Фантазия — это нечто прекрасное, люди с удовольствием 
фантазировали несколько тысячелетий назад. Однако фантазии не возникают из 
Ничего. Их порождают изначальные события, непонятные происшествия, загадочные 
вещи, которые не вмещаются в рамки разумного.
Сегодня мы пытаемся понять фантазии предков с точки зрения психологии и делаем 
это по старым, привычным схемам. Мы пытаемся все объяснить природными явлениями,
 такими, как гром и молния, звезды, тишина и бесконечность, извержения вулканов 
и землетрясения. К тому же приступая к обоснованию своей интерпретации текста, 
каждый ученый продолжает мыслить в рамках только своего Настоящего. Так 
называемый дух времени затуманивает нам обзор и повелевает быть 
«благоразумными» и «сознательными». По «Аргонавтике» мой дотошный секретарь 
притащил мне в кабинет 92 книги из университетской библиотеки г. Берна. Как 
обычно, тонешь в комментариях, без конца сочиняемых учеными мужами любой эпохи,
 — но никто из них не знает, что истинно. И каждый приводит свои особые 
аргументы.
У меня, по крайней мере, каркас мыслей остается одним и тем же постоянно — в 
опубликованных с 1968 года 24 книгах. Все, что я пытаюсь сделать, так это 
отыскать новые аргументы, подтверждающие мои первоначальные теории. При этом 
мозаика складывается все лучше, картинка, проступающая на ней, становится все 
выразительней. Причем я, конечно же, и не спорю, что у моей теории есть свои 
пробелы, что она уязвима и что многое в ней можно объяснить иначе. Только, 
ну-ка скажите мне быстро: что, в конце концов, есть правда, а что — неправда? 
Корректен ли был анализ текстов за прошедшие 100 лет? Убедительны ли выводы? 
Демонстрируют ли они, — как, естественно, считает само научное сообщество, — 
картину фундаментальных знаний? Или же все это (что тоже можно научно доказать) 
следует интерпретировать только как аргументы своего времени — и не больше?
Именно это умозаключение можно разгромить «на ура». Чем занимается Эрих фон 
Деникен, как не истолкованием тех или иных вопросов в полном соответствии с 
духом своего времени? Однако не пора ли нам понять, что мы — всего лишь живая 
соринка в универсуме, что мир и космос куда фантастичней, чем уверяют нас наши 
школьные мудрецы? Неужели мы не должны перепрыгнуть собственную тень и в связи 
с такой полнотой материала (а я знаю о 24 книгах по данной теме) согласиться, 
что в древней челов