ими  войсками  Ленгрии.  Когда  об  этом
извещают  Артура,  тот  загорается  желанием  преградить  ему   путь   и   с
наступлением темноты, обойдя Ленгрии слева,  входит  в  долину,  по  которой
предстояло пройти Луцию и которая прозывалась Сиезией.
     Намереваясь расставить своих соратников отрядами,  он  приказал  одному
легиону, который возглавлял военачальник Хоел, остаться на месте, дабы, если
в этом окажется  надобность,  знать,  куда  отойти,  и,  приведя  в  порядок
расстроенные ряды, возобновить битву с врагами. Разбив всех прочих  на  семь
отрядов, он положил каждому из них состоять из пяти тысяч пятисот пятидесяти
пяти человек, полностью оснащенных оружием. Часть этих созданных им  отрядов
он располагает в конном строю, часть - в пешем и  отдает  приказание,  чтобы
конный отряд, пока пеший будет готовиться к  натиску,  обойдя  пеших  воинов
сбоку и сомкнутыми рядами налетев на врага,  старался  его  рассеять.  Пешие
отряды, как  повелось  у  бриттов,  были  расставлены  четырехугольниками  с
крыльями справа и слева. Одним из  отрядов  командовали  наместник  Альбании
Ангусель и Кадор, наместник Корнубии, первый  на  правом  крыле,  второй  на
левом; другим - два выдающихся военачальника, а именно, Герин Карнот-ский  и
Бозон из Ридикена, который на языке саксов называется Оксенфорд;  третьим  -
Асхилл, король данов, и норвежский король  Лот;  четвертым  -  Хо-ел,  вождь
армориканских бриттов, и Вальваний,  племянник  короля.  За  этими  четырьмя
отрядами были поставлены позади другие четыре,  первый  из  них  возглавляли
кравчий Кай и виночерпий Бедуер; второй находился под началом вождя  рутенов
Хольдина и вождя пиктавов Гвитарда, третий - Югена из Легецестрии и Ионатала
Дорецестрий-ского, а также Курсалема из Кайцестрии, четвертый - Урбгения  из
Бадона. Вслед за этим Артур избрал для себя и для того легиона, который, как
он пожелал, находился при нем, удобное место, где водрузил золотого дракона,
каковой был у него вместо знамени и к каковому надлежало стекаться раненым и
обессиленным, если им это понадобится, точно в лагерь.  Насчитывалось  же  в
том легионе, что был при нем, шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть человек.
     169.  Расставив  описанным  образом  войско,  он  обращается  к   своим
сотоварищам со  следующими  словами:  "Соотечественники  мои,  возвеличившие
Британию и повергшие к ее стопам тридцать различных  государств,  поздравляю
вас с вашей отвагою, недостатка в которой в вас отнюдь не заметно и которая,
как  я  считаю,  превыше  всяких  похвал.  Хотя  в  течение  пяти   лет   вы
бездействовали, хотя до сего  времени  предавались  в  большей  мере  утехам
праздности, чем упражнениям в ратном труде, тем не  менее  вы  не  растеряли
врожденной доблести, но, сохранив ее, принудили беспорядочно бежать  римлян,
которые, подстрекаемые своею надменностью, возжаждали лишить нас свободы  и,
наступая на нас с численным превосходством, начали навязывать нам  сражения,
однако, будучи не в силах остановить  ваш  натиск,  позорно  отошли  в  этот
город, из коего ныне собираются выступить и направиться в Августодун по этой
самой долине, где вы сможете сойтись с ними в битве и перерезать их,  ничего
не подозревающих, словно овец. Пока они тщились  превратить  вашу  родину  в
свою данницу, а вас - в подъяремных рабов, им мнилось,  что  вам  и  вправду
свойственны вялость и леность восточных народов. Ужели ничему их не  научили
войны, которые вели с данами, норвежцами и вождями галлов, каковые народы вы
подчинили моему господству и избавили от  постыдного  римского  владычества?
Одолев в более тяжелой борьбе, мы несомненно возьмем верх и в более  легкой,
если вы с равным рвением  постараетесь  раздавить  этих  полумужчин.  Какими
только угодьями не завладеет каждый из  вас,  если  вы,  как  подобает  моим
верным соратникам, будете оказывать полное  повиновение  моей  воле  и  моим
приказаниям! Разгромив врагов, с  которыми  нам  предстоит  столкнуться,  вы
дойдете до самого Рима, а дойдя до него, мы им овладеем, а овладев, захватим
в нем, как победители, золото, серебро,  дворцы,  башни,  крепостные  стены,
принадлежащие ему города и бесчисленные другие богатства".
     Выслушав его речь, все как один  громкими  кликами  выражают  ему  свое
одобрение, готовые скорее расстаться с жизнью, чем бежать с  поля  сражения,
пока он жив.
     170. Узнав о готовившейся ему западне, Луций Гиберий все  же  решил  не
уклоняться от битвы, которую он страстно  желал,  и,  набравшись  решимости,
вошел в названную долину; и,  собрав  своих  военачальников,  он  сказал  им
нижеследующее: "Достопочтенные  отцы,  чьей  воле  должно  повиноваться  как
восточным, так и  западным  королевствам,  не  забывайте  о  предках  ваших,
которые,  дабы  одолеть  противников  нашего  государства,   не   страшились
проливать  свою  кровь,  но  оставив  потомкам  образцы  доблести  и  боевых
подвигов, дрались так,  словно  Бог  сотворил  их  бессмертными.  Они  часто
одерживали победы и, побеждая, уходили от смерти, ибо она  настигает  только
того, кому предназначил ее божественный промысел. Государство наше  росло  и
крепло, росла и крепла их доблесть, а добропорядочность, честь  и  щедрость,
обычно  свойственные  благородным  мужам,  пребывали  в  них   неизменно   и
обеспечили как им самим, так и потомкам их господство  над  миром.  Стремясь
оживить в ваших душах память об  этом,  увещеваю  вас  преисполниться  вашим
обычным мужеством и, упорствуя в нем, кинуться на ваших  врагов,  устроивших
нам в долине засаду, и самоотверженно  отстаивать  то,  что  является  нашей
неотъемлемой собственностью. Никоим образом не подумайте, что я вошел в этот
город, опасаясь бриттов или сражения с ними; я это сделал в надежде, что они
легкомысленно поспешат вслед за нами, а мы, выступив им  навстречу,  нападем
на них, отделившихся от своего войска, и их разгромим.  Но  ныне,  поскольку
они поступили иначе, чем мы ожидали, поступим иначе и мы.  Итак,  устремимся
вперед и смело на них нападем, а буде они  нас  упредят,  необходимо  стойко
сопротивляться, отразить  первый