ильственной смертью знатные люди, бывшие его 
опекунами, и честолюбивые претенденты зашевелились по всей Нормандии. Неужто 
ими будет управлять бастард? Не суждено ли внуку дубильщика стать сеньором 
многих прославленных в битвах семейств? Клеймо незаконнорожденного глубоко 
въелось в натуру Вильгельма. Оно ожесточило и закалило его. Когда, много лет 
спустя, он осадил Алансон, жители города опрометчиво вывесили на стенах шкуры, 
крича: «Шкуры для дубильщика!» Вильгельм отплатил за насмешку тем, что разорил 
город, а его знатных жителей изувечил или снял с живых кожу. Французский король 
Генрих провозгласил одной из целей своей политики признание прав Вильгельма и 
сохранение мальчика на герцогском троне. Он стал его покровителем и господином. 
Если бы не это, тот вряд ли остался бы в живых. В 1047 г., когда ему было 20 
лет, против него организовали опасный заговор, и поначалу он едва избежал 
гибели. Участники выступления намеревались разделить герцогство между собой, 
номинально наделив одного из них, которому они принесли клятву, герцогским 
титулом. Вильгельм находился на охоте в центре враждебной ему страны. 
Заговорщики планировали захватить герцога, но его шут успел вовремя 
предупредить хозяина, и тот спасся. К рассвету он проскакал 40 миль и на 
некоторое время укрылся в верном ему Фалезе. Зная, что собственных сил у него 
недостаточно, Вильгельм обратился за помощью к своему сеньору, королю Франции. 
Последний не отказал. Вильгельм собрал преданных ему баронов и вассалов. В 
битве при Вал-э-Дюн, где основную роль играла конница, мятежники были 
разгромлены. Впервые за все время позиции Вильгельма как герцога Нормандского 
укрепились.
Существовавшая социальная система позволяла крупным магнатам затевать 
междоусобицы и даже вести гражданские войны, но когда государство попадало в 
руки сильных правителей, тем удавалось удерживать их склоки в разумных пределах.
 Однако это не препятствовало быстрому росту военизированного общества, чьи 
основы, как военные, так и светские, были одинаковыми во всех государствах. 
Ощущение близости к сеньору на каждой ступени феодальной иерархии, связь земли 
с воинской мощью, признание папской власти в духовных вопросах – все это 
объединяло закованных в сталь рыцарей и знать Европы. К полному господству 
всеобщей христианской церкви добавилась концепция военной аристократии, 
вдохновленная идеями рыцарства и вплетенная в систему воинской службы, 
основанной на владении землей. Все это сопровождалось подъемом роли кавалерии, 
ставшей господствующей силой на войне. Одновременно появлялись новые силы, 
которые могли не только сражаться, но и управлять.
Ни в какой другой части феодального мира боевые качества новой военной 
организации не были вознесены на такую высоту, как в Нормандии. Вильгельм был 
мастером войны и этим создал своему небольшому герцогству престиж, подобный 
тому, который имела Англия тридцатью годами раньше под твердым и дальновидным 
управлением Кнуда. Он и его рыцари смотрели на мир бесстрашно и дерзко. К 
естественному честолюбию этих воинственных людей добавлялись и некоторые 
основательные причины, заставлявшие их обратить взор через пролив. Вильгельм, 
как и его отец, был тесно связан с саксонским двором и внимательно наблюдал за 
каждым шагом англо-датской партии, возглавляемой Годвином и его сыном Харольдом.


Нормандские воины

Судьба сыграла на руку нормандскому герцогу. Однажды, вероятно в 1064 г., 
Харольд, совершавший инспекционное плавание, оказался по воле ветров 
выброшенным на французское побережье. Граф Понтье, властвовавший в том районе, 
смотрел на потерпевших крушение моряков и их корабль как на найденный клад. Он 
задержал Харольда и потребовал за него выкуп, причем весьма немалый. Отношения 
между дворами Англии и Нормандии носили в то время тесный и дружеский характер, 
и герцог Нормандский попросил освободить тана короля Эдуарда. Когда вежливая 
просьба осталась без ответа, он прибег к требованию, подкрепив его силой оружия.
 Граф Понтье нехотя отказался от свалившегося на него богатства и препроводил 
Харольда ко двору герцога. Вильгельм и Харольд подружились. Они очень 
понравились друг другу, и даже политика не помешала их сближению. Мы видим их 
на соколиной охоте, на поле сражения с бретонцами, помогающих один другому в 
опасных стычках. Вильгельм оказал Харольду честь и возвел его в рыцарское 
достоинство. Но делая это, герцог смотрел в будущее, рассчитывая на английскую 
корону. Это действительно была награда, которая стоила того, чтобы за нее 
побороться. Харольд имел небольшую долю королевской крови со стороны матери, но 
притязания Вильгельма на корону были более очевидны (или по крайней мере менее 
туманны) благодаря династическим связям его отца. И эти притязания он твердо 
вознамерился отстоять. Герцог видел, какую власть приобрел Харольд в правление 
Эдуарда Исповедника, и понимал, как легко можно обратить ее в полное господство,
 если только его союзник окажется на месте, когда король умрет. Вильгельм 
предложил Харольду заключить договор, согласно которому он сам должен стать 
королем Англии, а Харольд – эрлом всей провинции Уэссекс. Порукой этому и 
гарантией его близости с королем должен был стать брак между Харольдом и 
дочерью Вильгельма.
Вся эта история с невыразимым очарованием рассказана в хронике правления, 
приписываемой супруге Вильгельма кор