неплохо информированный, несмотря на то, что он не был очевидцем событий, 
утверждает, что император позаботился о снабжении продовольствием крестоносцев 
и по его приказу купцы "подводили корабли, полные пищи, зерна, вина, масла, 
ячменя и сыра и продавали все эти продукты паломникам по справедливой и доброй 
цене" Те же предавались безудержному грабежу, так как отныне находились на 
вражеской территории Более того, в лагере, где постоянно сталкивались ломбардцы,
 немцы и французы из всех регионов, национальные различия быстро привели к 
возникновению распрей. В конце сентября отряд германцев захватил крепость 
Ксеригорд, в четырех днях пути от Никеи, где расположились, забыв о всякой 
осторожности Турки, проведав об этом, во всеоружии явились, чтобы захватить это 
местечко, и после четырех дней ужасных страданий - несчастные были полностью 
отрезаны от воды крестоносцам пришлось капитулировать Это стало прелюдией 
катастрофы, в которую попал поход бедноты несколько недель спустя 
      Сам Петр Отшельник в этот момент вернулся в Константинополь, чтобы 
добиться продовольствия и, возможно, просить у императора прислать 
военачальников, без которых его разрозненные отряды были обречены на 
бездействие. В его отсутствие большой отряд крестоносцев покинул Цивитот, 
оставив там женщин и детей, и направился к долине Дракона, 21 октября 
несчастные угодили прямо в засаду, устроенную турками, которые учинили страшную 
резню После этого победителям не составило труда застать врасплох лагерь у 
Цивитота и без разбора перебить всех, кто там находился мужчин, женщин, детей 
      Единственный уцелевший после бойни смог добраться до Константинополя и 
предупредить Петра Отшельника, который бросился к императору, чтобы сообщить о 
несчастье, постигшем его товарищей Алексей выслал помощь, но, узнав о 
приближении императорского флота, турки в ночь с 23 на 24 октября покинули 
Цивитот и вернулись в Никею Вальтер Неимущий и большинство других предводителей 
погибли 
      На следующий год Фульхерий Шартрский, проходя с регулярными армиями по 
дороге из Никомедии в Никею, видел на протяжении всего Никомедийского залива 
груды костей, иссушенных солнцем, - напоминающих о произошедшей трагедии. По 
словам Анны Комнины, в 1101 г из этих костей собрали "не холм, не бугор, не 
горку, а огромную гору, необыкновенную по высоте и толщине, вот какой курган 
костей они набросали Позднее люди того же племени, что и убитые варвары, 
воздвигли стену в виде города и вперемешку с камнями, как щебень, заложили в 
нее кости убитых, и город стал для них гробницей Он стоит до сих пор, 
окруженный стеной из камней, смешанных с костями"7. Вот и все, что в буквальном 
смысле осталось от крестового похода бедноты. 
      Однако его участники очень быстро попали в фольклор и легенду. В начале 
XII в. они стали героями нескольких эпических поэм. "Песни о пленниках", "Песни 
об Антиохии", "Взятия Иерусалима". Иногда они предстают перед нами в виде 
пленников, перетаскивающих камни и повозки на строительстве дворца для 
"Корборана" (это имя, по-видимому, является видоизмененным именем султана 
Кербо-ги), или же участвуют в сказочных битвах с пустынными львами и змеями, 
турками. Их также уподобляли бродячим бандитам, о которых рассказывается только 
у Гвиберта Ножанского (причем с осторожностью: ut dicitur - как говорят) - 
тафурами, своего рода нищими проходимцами, которые якобы выбрали своим королем 
одного нормандского рыцаря по имени Тафур и прослыли пожирателями человечины. 
Таким образом, вся эпическая литература самопроизвольно сформировалась вокруг 
Петра Отшельника и его несчастных товарищей в виде легендарной обработки почти 
современных событий, что давало жонглерам возможность лишний раз поразить своих 
слушателей, отметив, что речь пойдет об "настоящих историях". Именно с 
подобного утверждения начинается "Песнь о Рыцаре с лебедем": 
      Мы споем вам про Круглый Стол Но я не хочу вам поведать ни басен, ни лжи, 
И вам стою песнь, не лишенную притягательности, Ибо она является историей, а 
потому и истинна. 
      Итак, Петр Отшельник стал героем героических песен наравне с Карлом 
Великим и Гильомом Оранжским. Его исследователь, Хагенмайер, закончил один из 
посвященных ему очерков следующим рассуждением: "Какой бы была слава Петра 
Отшельника, как бы превозносили его имя современники, если бы поход, которым он 
руководил, принял бы иную форму, если бы, например, ему удалось захватить Никею 
и удержать ее до подхода основной крестоносной армии?" 
      Это соображение несет на себе печать нашего времени. А в эпоху Петра 
Отшельника от героя не обязательно ждали удачливых действий. Во времена 
античности герой всегда был победителем; но заметим, что героические песни 
средневековья превозносят не столько победителей, сколько побежденных героев. 
Роланд, почти современник Петра Отшельника, потерпел поражение Не забудем, что 
речь идет о христианской цивилизации, для которой очевидное поражение, духовное 
или материальное, напротив, часто сопутствовало святости и всегда несло в себе 
залог успеха, удачи, иногда не проявлявшийся сразу, но который приносил свои 
плоды впоследствии. Вспомним, ведь в этом заключался смысл Креста и смерти 
Христовой. В том-то и все отличие христианского героя от языческого героя 
полубога, что христианин взял себе за образец для подражания Христа, распятого 
за любовь к ближнему. 
      В случае с крестоносцами прославление скромного проповедника, нищего 
пилигрима, который только и сделал, что привел к гибели своих людей и сам был 
весьма жалкой личностью (мы еще увидим, как он попытается дезертировать во 
время осады Антиохии), является вполне справедливым знаком признательности 
беднякам, слабым мира сего, пехотинцам, сыгравшим в крестовом походе 
малозаметную, но очень плодотворную роль. Ведь идея крестового похода, - а 
современные историки это убедительно доказали, была теснейшим образом связана с