капелланам. Руководство Домом оставалось целиком в руках светских братьев.

Один из магистров ордена Храма - Роберт де Сабле, друг Ричарда Львиное Сердце - 
до того, как стать тамплиером, был поэтом, во всяком случае слагал стихи. По 
правде, его жалоба "Ныне воспеть..." пестрит общими местами, которые изобильно 
перетасовывали труверы, но вторая строфа действительно хороша:

Увы, сказал я в своем безрассудстве,

Мне вполне ведомо сие великое разочарование.

Но сердце мое охватила страсть

Быть легким и летучим.

Ах, Дама! Я раскаиваюсь,

Но истекает время, чтобы взывать о милосердии,

Тому, кто ждал, сколько мог.

Потому и заслужил я смерть.

Жан Ренар цитирует Сабле в своем "Романе о Розе" [420] , произведении, текст 
которого пересыпан песнями, их Жан примешивает к своему рассказу, то называя 
авторов, то лишь приводя несколько строк неизвестного поэта, поистине 
незабываемых:

Рено и его подруга скачут рядом,

Скачут всю ночь до светлого дня,

А мне уже не испытать радость любви к вам.

Гио де Провен, другой трубадур, ставший монахом, - на сей раз в Клюни, - 
немалую часть своего труда "Библия" посвящает ордену Храма, который он знал 
довольно близко. [421] Из его поэмы - длинной проповеди в стихах, 
рассказывающей о нравах клириков того времени, - становится ясно, что автор 
присутствовал при помазании на царство Генриха, сына императора Фридриха 
Барбароссы, в Майнце в 1181 г. Потом Гио в течение четырех месяцев был монахом 
в Клерво, затем сменил орден и обосновался в Клюни. Он сообщает, что совершил 
паломничество в Иерусалим и кое-что смыслит в навигации, описывает, как 
пользоваться компасом. "Библия" Гио де Провена начинается с довольно нелепого 
перечисления древних философов.

Таковы их главные имена:

Терад [Теофраст] был там, и Платон,

И Сенека, и Аристотель,

Вергилий к ним принадлежал, и Отон,

Древний Клио, и Сократ,

И Лукан, и Диоген, и т. д.

Ничем иным они занимались, как тем, что говорили благое и исправляли дурные 
пороки: те, кто памятует их наставления, никогда не попадут впросак.

Потом Гио переходит к похвале умершим сеньорам:

<...>Слишком презрен и подл [этот] век.

Истинно, хотелось бы мне умереть,

Как вспомню баронов,

С их деяниями и их именами,

Которые все уже мертвы.

Следует длинный перечень имен, "на кои снег выпал недавно", подводящий автора к 
главному его предмету - порицанию нынешних времен, начиная с Папы.

<...>Рим/ Рим,

Много еще перебьешь ты людей!

Не помилованы и архиепископы, епископы, каноники белые и черные - "Те, кто