продвижения к Яффе причаливал флот Ричарда Львиное Сердце.

Из-за толпы паломников, поставлявших добровольную рабочую силу, новую крепость 
назвали Замок Паломника. "Готье д'Авен дал ему сие имя и сказал, что будет его 
крестным отцом, и под первый камень положил тысячу сарацинских золотых монет". 
[335]

Широкий и высокий мыс, с естественными укреплениями на севере, западе и юге, 
поднимается над морем. На востоке стоит башня, сооруженная в давние времена 
тамплиерами, которые удержали ее столько же миром, сколько и войной. Некогда 
эта башня была возведена, чтобы защищать паломников на иерусалимской дороге или 
на обратном пути от воров, которые подстерегали их на этом узком пути. Стоит же 
она совсем рядом с морем, на выступе горы, который и называли "Узким проходом".

В течение всего времени, ушедшего на сооружение цезарейского замка, тамплиеры 
выдалбливали себе путь в скале. По истечении шести недель они приступили к 
первым закладкам фундамента. Показалась древняя стена, длинная и широкая. Они 
также нашли клад из древних монет, незнакомых нынешним людям, ниспосланный 
благостью Сына Божиего, чтобы вознаградить их за их расходы и труды. [*8]

Затем они выкопали и убрали прочь песок, за которым обнаружили другую стену, и 
меж этих двух стен источник питьевой воды, которая в изобилии била ключом. Бог 
щедро снабжал их камнем и цементом. [336] Тамплиеры соорудили две башни перед 
фронтоном из четырехугольных отполированных камней, столь больших, что упряжка 
из двух быков едва могла тащить один из них. Каждая башня имеет сто шагов в 
длину на семьдесят четыре в ширину; это пространство состоит из двойной 
крепостной стены. Новая и высокая сгена, заканчивающаяся зубцами, связывает обе 
башни, и, благодаря замечательному мастерству [строителей], рыцари во всеоружии 
могут подниматься и спускаться по лестницам, устроенным внутри. Другая стена 
простирается от одного берега до другого и охраняет колодец с пресной водой у 
конца полуострова. Замок окружен со всех сторон высокой новой стеной с башнями, 
которая поднимается от самой отмели; внутри нее часовня с палатами и множество 
хозяйственных зданий. Главная задача этого сооружения - позволить монастырю 
ордена Храма при отступлении из города Акры, нечестивого и грешного, держаться 
здесь до тех пор, покуда будут готовиться к обороне стены Иерусалима. [*9]

Владение обладает рыбными промыслами, солончаками, лесами, выпасами, пахотными 
землями и обильными пастбищами. Виноградники, существовавшие ранее или 
посаженные, и фруктовые сады являются отрадой жителей. У сарацин нет ни одной 
крепости между Акрой и Иерусалимом. Этот новый замок наносит им чрезвычайный 
ущерб, и, объятые страхом, они готовятся покинуть свои обработанные земли между 
Иерусалимом и Иорданом. Там также есть порт, который хорош от природы и который 
мастерство [строителей] могло бы улучшить. Это укрепленное место лишь на шесть 
миль отдалено от горы Фавор, и полагают, что его сооружение предопределило 
уничтожение крепости на горе; ибо по всей протяженной и широкой равнине, 
которая простирается от Атлита до горы Фавор, сарацины из-за мощи нового замка 
не могут ни пахать землю, ни сеять, ни пожинать в безопасности. [337]

Крепость, столь гордо глядевшая в воды Средиземного моря, была сооружена из 
известняка; стены вырастали из самих волн. Позади крепостной стены, вокруг 
большого зала, огромного сводчатого строения, украшенного гигантскими головами 
изваянных рыцарей, сосредоточивались склады, конюшни, казармы. Шестиугольная 
часовня была, возможно, самой красивой, которую когда-либо возводили тамплиеры. 
Фундамент стен, разбитые опоры, огромные глыбы обтесанного камня, несколько 
резных карнизов - свидетели былой славы и сегодня громоздятся на мысу. [338]

Когда Т. Э. Лоуренс был лишь оксфордским студентом и готовил свое дипломное 
сочинение по истории, он избрал в качестве темы "Замки крестоносцев". Во время 
каникул, с 1906 по 1909 гг., в поисках материалов пешком и на велосипеде он 
преодолел большую часгь Франции и Сирии, взбираясь на руины, археологически 
исследуя стены, оценивая взглядом стратега планы крепостей. Он основывал свою 
диссертацию на теории, тогда еретической, по крайней мере в Англии, но теперь 
ставшей штампом, что фортификаторы Иерусалимского королевства в течение 
длительного времени были учениками западноевропейских строителей, а не их 
учителями.

На лето 1908 г. Лоуренс задержался во Франции, в Провене и Куси. В следующем 
году он посетил развалины почти всех замков северной Сирии. Повсюду он 
вычерчивал планы восхитительной тонкости и проиллюстрировал свою работу очень 
красивыми фотографиями. Один из его биографов сказал, что Лоуренс появился на 
свет с опозданием на три столетия. Было бы еще справедливее сказать, что он 
опоздал родиться на восемь веков. Читая его "Семь столпов" и "Замки 
крестоносцев", угадываешь глубокую ностальгию по Средневековью. Под палатками 
арабов он разыскал и обрел не ислам, но XIII век. Многие разделили это 
увлечение, но Лоуренс был, возможно, последним, кто смог оживить подобную мечту.
 И лишь в конце книги "Семь столпов" читатель испытывает нечто вроде горького 
пробуждения.

Лоуренс был одарен гениальной способностью перемещаться в условия средневековой 
войны. Он сумел применить совет Фюстеля де Куланжа "позабыть все, что люди того