показать свою благосклонность, Павел I призвал Пфюрдского рыцаря в свой кабинет 
и там, в присутствии великого канцлера, пожаловал его красной лентой и орденом 
святого Александра Невского; и после того, как он стал кавалером этого ордена, 
Его Величество сказал ему: "Я назначаю вас моим послом по делам Мальтийского 
ордена при царствующих особах германской империи, где есть командорства великой 
немецкой приории, с окладом в тысячу червонцев". В то же время Его 
Императорское Величество пожаловал мне грамоту, которая приобщала меня к 
верховному ордену святого Иоанна Иерусалимского, разрешала мне носить крест и 
давала право на получение пенсии в сто червонцев через посредство главного 
сборщика великой германской приории. Эта милость, о которой я и не думал 
просить, была оказана мне по очень лестным для меня мотивам.

Священный совет, собравшийся 25 января, на котором присутствовал великий рыцарь 
в качестве столпа немецкого языка, утвердил эти пожалования и санкционировал 
все, что было предоставлено великой германской приории на основании докладных 
записок, представленных гг. депутатами.

Не прошло и шести недель со дня нашего приезда, как наша миссия увенчалась 
полным успехом. Гг. депутаты надеялись лично сообщить об успехах капитулу своей 
великой приории и они думали, что их отъезд совпадет с отъездом баварской 
депутации, которой было предписано уезжать. Они предполагали просить о 
прощальной аудиенции как раз в то время, как граф Ростопчин объявил им от имени 
императора, что Его Величество желает, чтобы они уезжали одновременно с 
баварской депутацией. Это приказание доставило им большое удовольствие.

Они должны были выполнить формальности, требуемые придворным этикетом, чтобы 
после аудиенции получить разрешение уехать; надо было записаться у гофмаршала и 
затем являться в назначенные дни во дворец, чтобы представиться. В эти дни 
император, идя с императрицей к обедне, проходит через зал, где собираются 
русские вельможи, иностранные посланники и послы, депутаты и т.д.; если на 
обратном пути император не проходит вновь через зал, чтобы дать поцеловать свою 
руку, или не зовет в кабинет тех лиц, которые явились проститься, тогда нужно 
записываться таким образом до трех раз; если в третий раз император не 
появляется после обедни, отпуск считается полученным и можно уезжать; это и 
случилось с баварской депутацией. Согласно другой формальности, - строго 
предписываемой законами империи и касающейся одинаково как русских подданных, 
так и иностранцев, желающих покинуть С.-Петербург, чтобы водвориться в другом 
месте или оставить пределы русского государства, - надо три раза сделать 
публикацию об отъезде в С.-Петербургских Ведомостях: это - мера 
предосторожности, установленная для того, чтобы никто не мог выехать, не 
уплатив долгов. Никому не присылают паспорта и не дают почтовых лошадей до 
предоставления трех газет с публикацией об отъезде. Никто не освобождается от 
соблюдения этой формальности, разве только в случае особого разрешения самого 
императора или при наличности порук со стороны состоятельного и имеющего 
постоянное жительство лица.

Когда гг. депутаты готовились уехать, вице-канцлер де Гуссэ предупредил их по 
приказанию свыше, что они не должны объявлять о своем отъезде в Ведомостях, что 
отъезд их отсрочен, и что надо ждать нового приказания; вместе с тем гг. 
депутатам было сообщено, что им дарована особая милость, и прощальная аудиенция 
состоится, когда настанет время отъезда, в кабинете Его Императорского 
Величества, где великий рыцарь принесет ему присягу, как посол и главный 
сообщник, и где Баденский командор получит большой крест и золоченый нагрудный 
щит Мальтийского креста, - знак отличия рыцарей большого креста.

Мы думали, что отъезд был отложен для посвящения в рыцари-командоры св. Лазаря, 
в число которых должен был быть принят великий рыцарь барон Пфюрдский, как член 
Священного Совета.

В эту эпоху Павел I, казалось, желал умножить нити, связывавшие его с Людовиком 
XVIII; он послал ему большой Мальтийский крест и просил дать себе взамен ленту 
св. Лазаря. Французский монарх поспешил прислать Павлу I знаки этого ордена с 
графом де Коссэ-Бриссак, командором св. Лазаря; император соблаговолил показать 
их однажды одному приближенному, которого он удостаивал своим доверием, со 
словами: "Это всегда напоминает мне о несчастном друге..."

Эти слова делают честь чувствительной душе Павла I. Государь назначил графа де 
Коссэ-Бриссака командором ордена св. Иоанна Иерусалимского с окладом в пятьсот 
червонцев, впредь до получения им соответствующего командорства в католической 
русской приории.

Спустя некоторое время император послал королю Людовику XVIII четыре больших 
креста для принцев королевского дома и одиннадцать крестов почетных командоров 
для одиннадцати вельмож по выбору короля. Четыре больших креста для графа 
д'Артуа - брата короля, герцога Ангулемского, герцога Бурбонского и герцога 
Ангиенского; принц Кондэ имел уже большой крест, состоя великим приором великой 
русской католической приории. Одиннадцать командорских крестов получили: герцог 
д'Омон, граф д'Авари, герцог д'Аркур, герцог де Куаньи, герцог де Гиш, виконт 
д'Агуль, граф де Лашатр, виконт де Клермон-Тоннер, барон де Ларошфуко, маркиз 
де Жокур и граф д'Эскар.