конкисты. К ним примыкает американский исследователь Льюис Хенке, подменяющий 
конкистадоров Лас Касасом и выдающий его неустанную борьбу против угнетения 
индейцев за стремление Испании к достижению некоей "справедливости" в ее 
заморских владениях (Hanke L. The Spanish Struggle for Justice in the Conquest 
of America. Philadelphia, 1949; idem. Aristotle and the American Indians. 
London, 1959). Между тем, очевидно, что за справедливость боролась не вся 
Испания, а лишь противники конкисты, которые выступали против официальной 
Испании, представленной королевской властью, конкистадорами и церковной 
иерархией. Следует ли удивляться, что сторонники конкисты считают Льюиса Хенке 
единомышленником Рикардо Левене? (Марков В., Коссок М. Указ. соч., с. 135).
     Р. Левене и его последователи заявляют, что колонии вовсе не были 
колониями, а равными метрополии владениями испанского короля, стремившегося при 
помощи католической церкви установить в них справедливый христианский порядок. 
При такой трактовке испанского колониализма будет нелепым обвинять церковь в 
сопричастности к тому, чего не было.
     Если же исходить не из досужих вымыслов сторонников испанского 
колониализма, а из достоверных фактов, которые говорят о наличии завоевания и 
установлении колониального режима со всеми сопутствовавшими такой системе 
атрибутами – угнетением индейского населения, рабством негров, инквизицией, 
систематическим использованием местных богатств в интересах метрополии, – то 
естественно возникает вопрос: каково было отношение католической церкви к 
системе колониального угнетения? На него мы постараемся ответить в данной 
монографии.
     Некоторые исследователи занимают по отношению к церкви так называемую 
объективную позицию. Они осуждают как ее апологетов, оправдывающих все без 
исключения деяния церкви, так и ее противников, осуждающих все содеянное ею. 
Точка зрения таких исследователей состоит в том, что церковь имела свои плюсы и 
минусы, своих героев и злодеев, она была не лучше и не хуже других общественных 
институтов своего времени. Следовательно, освещая деятельность церкви, 
необходимо учитывать не только отрицательные, но и положительные ее стороны, в 
частности ее просветительскую и благотворительную работу. Такой точки зрения 
придерживается, например, мексиканский историк Мартин Кирартэ (Quirarte M. El 
problema religioso en Mexico. Mexico, 1967, p. 11-15).
     Что можно возразить Мартину Кирартэ и ему подобным? В первую очередь такой 
объективистский подход смазывает классовую сущность церковного института, 
являвшегося одним из орудий колониального угнетения. Значит ли это, что церковь 
не помогала "сирым и страждущим", никого не учила грамоте, не имела своих 
сподвижников и все церковники были плутами и обманщиками? Мы далеки от столь 
примитивного взгляда на деятельность колониальной церкви. Определяющим же в ее 
деятельности считаем то, что она участвовала в эксплуатации и ограблении 
индейского населения, отстаивала колониальный порядок, поддерживала рабство 
негров, выступала против независимости колоний.
     Современное буржуазное государство тоже распространяет грамоту, содержит 
школы и университеты, дома для сирот и престарелых, выплачивает пособия по 
безработице, даже участвует в социальном страховании трудящихся, и, тем не 
менее, оно не перестает быть государством на службе капиталистов.
     Сегодня церковь тоже занимается благотворительной деятельностью, тоже 
содержит школы и приюты, однако лакмусовой бумажкой, определяющей ее 
социально-политическое лицо, все же является ее отношение к буржуазному 
государству, к капиталистической системе. Ставить так вопрос – значит 
рассматривать место церкви в обществе с подлинно научных, действительно 
объективных позиций.
     Что только не делают, к каким только ухищрениям не прибегают католические 
и буржуазные авторы, чтобы оправдать участие церковников в истреблении 
древнейших индейских культур на Американском континенте! Главный их аргумент 
заключается в том, что, дескать, ненаучно судить о действиях миссионеров с 
позиций этических норм нашего времени: миссионеры были детьми своего века со 
всеми присущими им достоинствами и недостатками. Смешно упрекать их в том, что 
они не собирали в музеях произведения искусства индейцев (в конце концов, они 
ведь не были археологами или антикварами). В их задачу входило не сохранение 
для потомства индейских раритетов, а обращение в христианство аборигенов. Такой 
точки зрения, в частности, придерживается французский ученый Робер Рикар, перу 
которого принадлежит монография о "духовной конкисте" Мексики (Ricard R. La 
"conquete spirituelle" du Mexique. Essai sur l'apostolat et les methodes 
missionnaires des Ordres Mendiants en Nouvelle-Espagne de 1523-24 a 1572. Paris,
 1933, p. 49).
     В свою очередь иезуит Рубен Варгас Угарте оправдывает разрушение индейских 
храмов тем, что такова была судьба всех древних цивилизаций, в частности Греции,
 Рима, Египта и Ассирии. Применим этот пример к Перу – и будет ясно, насколько 
пустыми и бесполезными являются обвинения безответственных и тенденциозных 
авторов в адрес церкви (Vargas Ugarte R. Historia de la Iglesia en el Peru 
(1511-1568), v. I. Lima, 1953, p. 118), безапелляционно заявляет иезуитский 
историк. Что касается уничтожения "идолов", то оно, по его мнению, принесло 
пользу, так как лишило людей варварских обычаев, возможности практиковать 
ложные верования (Ibid., p. 118-119).
     Реакционные авторы оправдывают разрушение храмов и других памятников 
индейской культуры тем, что миссионеры были "детьми своего века", с чем нельзя 
не согласиться. Тем самым эти авторы лишают их ореола благодати, заземляют их 
деятельность, развенчивают, сами того не желая, претензии на "неизменные 
моральные" ценности, якобы присущие христианству, показывают всю 
несостоятельность ссылок на божественное Провидение, будто бы руководившее 
действиями их соб