игодны лишь 
для кочевой жизни бедуинов, с редкими и небольшими земледельческими оазисами 
типа той же Мекки.
    Разница, о которой идет речь, многое может объяснить и в последующей судьбе 
арабских государств обеих азиатских зон, когда поток нефтедолларов стал 
решительно менять структуру стран аравийской зоны и соотношение между зонами. 
Это касается и темпов, и качества, и направления развития. Почему, например, 
Кувейт или Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) стали процветающими птрним 
гпрударствами, а качающий ту же нефть Ирак — агрессивной диктатурой? Разумеется,
 здесь сыграли свою роль многие факторы, начиная с размеров и населенности той 
или иной страны.
    
    Но среди прочих — и практика имперской) мышления с соответствующими 
традициями, столь хорошо знакомая восточносредиземномор-ской зоне и столь мало 
— бедуинам Аравии. Впрочем, чтобы разобраться в этом, обратим внимание на сами 
страны, о которых чдет речь.
    Страны Восточного Средиземноморья
    В этом регионе четыре арабские страны — Сирия, Ливан, Иордания, Ирак 
(проблема Палестины будет рассматриваться особо). Две из них, Сирия и Ирак,— 
сравнительно крупные, сильные, даже агрессивные государства, если иметь в виду 
господствующие в них политические режимы; две другие — государства небольшие и 
слабые, особенно это касается Ливана.
    Сирия с ее 15 млн. населения после неудачной попытки объединения с Египтом 
в 1963 г. оказалась под властью лидеров ПАСВ (БААС), партии арабского 
социалистического возрождения. По духу своему это была партия национального 
единства арабов, и в ней было немало сторонников восстановления унии с Египтом 
и даже прибавления к этой унии Ирака. Однако в ПАСВ достаточно быстро верх 
одержала националистическая фракция с ориентацией на тоталитарный социализм, во 
многом близкий к классической советской марксистской модели (национализация 
предприятий и ресурсов страны, акцент на общественную собственность, правда, с 
признанием роли мелкой частной собственности и предпринимательской инициативы). 
Вскоре социалистический акцент в экономике был смягчен, но за этим последовал 
военный переворот 1966 т., вновь приведший к руководству страной радикалов. 
Курс на укрепление роли государственного сектора в экономике был продолжен.
    Конституция 1969 г. определила Сирию как демократическую, народную и 
социалистическую республику с плановой экономикой, с ограниченной рамками 
закона частной собственностью. В 1972 г. во главе республики стал президент X. 
Асад, а по конституции 1973 г., одобренной всеобщим референдумом, к формуле о 
плановой экономике был добавлен тезис о ликвидации «всех форм эксплуатации». 
Явный светский социалистический уклон политики нового руководства был 
уравновешен реверансами в адрес ислама. Арабо-израильские войны 1967 и 1973 гг. 
способствовали увеличению роли Сирии в общем противостоянии арабов Израилю, что 
также говорило в пользу признания заслуг сирийского руководства в борьбе за 
ценности ислама. На волне этого признания Сирия попыталась было в конце 70-х 
годов улучшить свои взаимоотношения с арабскими соседями, Иорданией и Ираком, 
но в силу ряда причин, включая и вмешательство Сирии в дела раздираемого 
внутриполитическими и религиозными конфликтами Ливана, этого не удалось достичь.
 Зато постепенно становилось все более очевидным сближение Сирии с 
экстремистски настроенным лидером Ливии Каддафи.
    
    Несмотря на ряд мер, предпринятых в 1974 и 1979 гг. и направленных на 
либерализацию экономики, руководство Сирии не изменило своего курса, более того,
 постепенно радикализировало его. Эта радикализация проявлялась не только в 
дружбе с Ливией, но и в противостоянии умеренной политике Египта, и в той 
позиции, которую руководство страны заняло в ирано-иракском конфликте 1980—1988 
гг., когда Ливия и Сирия оказались союзниками радикального, даже экстремистски 
настроенного правительства Ирана, но не Ирака, правитель которого, к слову, в 
то время еще не был символом радикализма и экстремизма на Ближнем Востоке. 
Кроме того, Сирия все эти годы была одним из ближайших, если не самым близким 
союзником СССР на Ближнем Востоке.
    Политика и позиция Сирии в Ливане, исторически связанном с нею многими 
корнями, требует особого разговора. Вкратце можно сказать, что долгие годы это 
вмешательство выглядело .более негативным, нежели позитивным, даже имея в виду 
совместное всеараб-ское противостояние Израилю. Но в начале 90-х годов оно 
неожиданно оказалось залогом оздоровления ситуации в Ливане. Едва ли это 
заслуга Сирии, скорее так сложились обстоятельства. Но факт остается фактом, 
как фактом остается и резкое противостояние Сирии и Ирака, что на первый взгляд 
может показаться удивительным хотя бы потому, что обе страны держатся почти 
одинакового курса во внешней, внутренней и экономической политике, имеют 
сходные режимы (буквально режимы-близнецы) и в обеих у власти стоит одна и та 
же партия ПАСВ, точнее, ответвления одной и той же первоначально единой партии. 
Видимо, здесь следует говорить уже не столько о близости режимов и политических 
курсов или партий, сколько о национальных интересах, которые Сирию и Ирак в 
основном и разделяют, прежде всего потому, что в рамках арабского Ближнего 
Востока обе страны объективно выступают как два сильных соперника.
    В заключение существенно заметить, что социальные эксперименты, проводимые 
правительством Сирии в экономике, не могли привести эту страну к процветанию, 
скорее наоборот. И если неэффективное национализированное хозяйство не привело 
страну к экономическому кризису, то это не столько потому, что частный сектор в 
определенных пропорциях всегда продолжал существовать, хотя это весьма 
существенно, сколько из-за того, что Сирии, на чьи плечи падает весома