овору, 
заключенному в 1004 г., когда кидани вновь были у стен Кайфына, теперь уже 
столицы Сун, империя вынуждена была согласиться платить Ляо дань — 200 тыс. 
штук шелка и 100 тыс. лянов серебра ежегодно. Договор 1042 г. еще более 
увеличил размеры дани — до 300 тыс. штук шелка и 200 тыс. лянов серебра. Однако 
и это не помогло: в 1075 г. сунский Китай был вынужден уступить киданям еще 
несколько северокитайских округов.
    Но кидани были не единственным серьезным врагом сунского Китая. На 
северо-западных его окраинах, к западу от киданей, на рубеже Х—XI вв. сложилось 
крупное государство тангутов — Западное Ся. Вначале тангутские вожди, потомки 
одной из ветвей древних цянов, признавали вассальную зависимость от империи Сун 
и многое, как и кидани, заимствовали от китайской культуры. Но затем они 
усилились и перешли к военным экспедициям против сунских правителей, отторгнув 
от Китая часть провинций Шэньси и Ганьсу. Приняв в 1038 г. титул императоров, 
тангутские предводители еще усилили натиск на сунский Китай и по мирному 
договору 1047 г. заставили его, следуя примеру киданьского Ляо, платить 
ежегодную дань (100 тыс. штук шелка и 30 тыс. цзиней чая).
     Нельзя сказать, чтобы сунские императоры вовсе не стремились к организации 
отпора северным соседям. Напротив, они заботились об этом, в частности, уделяли 
много внимания своей армии, достигавшей в середине XI в. полутора миллионов. 
Однако, будучи напуганы военными мятежами танских цзедуши, сунские императоры 
сознательно ослабили роль военачальников, что не могло не сказаться на 
боеспособности армии. В целом стоит заметить, что ставка на умеренные уступки 
противнику, пусть даже унизительные для престижа Поднебесной империи, при 
сохранении внутриполитической стабильности в стране вполне себя оправдала: 
период Сун, несмотря на неудачи во внешнеполитических делах, справедливо 
считается эпохой расцвета Китая, о чем уже говорилось. В чем же это 
проявлялось?
    В сунском Китае продолжался процесс экономического развития. Увеличилось 
количество городов, причем они становились все больше, богаче, многолюднее. 
Расцвели новые виды ремесел; китайские ремесленники научились делать те 
изысканные вещи, которые и поныне являют собой национальную гордость страны и 
имеют музейную ценность, будь то знаменитый сунский фарфор, изысканные тонкие 
шелка, изделия из лака, дерева, слоновой кости и т.п. Именно в сунское время 
были изобретены порох и компас, стало широко распространяться книгопечатание в 
форме знакомой частично еще и танскому Китаю ксилографии (оттиски с резных 
досок, на которых зеркально вырезаны ряды иероглифов; до 1000—1500 отпечатков с 
доски, вполне приличный тираж даже и для нашего времени). Немалых успехов 
достигло сельское хозяйство, включая новые агротехнические приемы, искусственно 
выведенные урожайные сорта зерна, культивацию индийского хлопка и многое другое.

    Аграрная политика сунских императоров сводилась в принципе к тому же, что и 
всегда: крестьяне должны быть обеспечены землей и платить в казну налоги. 
Однако отказ в 780 г. от надельной системы сделал выполнение такой задачи делом 
весьма нелегким. Что касается земель категории гуань-тянь, т.е. казенных 
(владения знати и двора, храмовые и чиновные земли), то они обычно 
обрабатывались сидевшими на них крестьянами, которые платили налоги владельцам 
земли. Частично эти земли могли, видимо, сдаваться в аренду на договорных 
началах. С землями категории минь-тянь, которые составляли основу земельного 
фонда империи, дело обстояло сложнее. По статусу все владельцы были в 
одинаковом положении: каждый из них был обязан платить казне в среднем доу (10 
литров) зерна с му, примерно 1,5 центнера с га. Но это в среднем. Реально же в 
наиболее выгодном положении оказывались те, у кого земли было больше (и часть 
ее соответственно можно было сдать в аренду) и у кого она была лучше, т.е. 
давала большие урожаи. Рост числа крупных землевладельцев, как о том уже не раз 
говорилось, был невыгоден для государства, ибо объективно сокращал доходы казны 
и способствовал разорению крестьян. Именно этим объяснялись различные налоговые 
льготы для бедных и неполномерных крестьянских дворов. Но, несмотря на все, 
количество крестьян-землевладельцев снижалось, а число арендаторов, особенно из 
числа пришлых, кэху, росло (после реформы 780 г. они лишились прежних 
возможностей получать бесхозные наделы и постепенно адаптироваться; теперь они 
были обречены на положение неполноправных и в большинстве не имеющих 
собственной земли арендаторов). Поземельные отношения такого типа вели к 
появлению в китайской деревне немалого слоя малоземельных и безземельных, 
угнетенных и недовольных, что стало основой для крестьянских движений в XI—XII 
вв.; одно из них впоследствии было в художественной форме запечатлено в 
знаменитом китайском романе «Речные заводи» (XIV в.).
    Земельный кризис, восстания крестьян и неудачи империи во внешней политике 
привели сунский Китай в середине XI в. на грань очередного кризиса. Считавшая 
себя ответственной за состояние страны конфуцианская элита стала предлагать 
правительству реформы. С проектом, призывавшим принять ряд мер с целью 
«обогащения государства, усиления армии и успокоения народа», как это было 
удачно выражено в заголовке соответствующего трактата, выступил один из 
реформаторов, Ли Гоу. Но наиболее концентрированное отражение движение за 
реформы получило в виде нововведений Ван Ань-ши, который получил назначение на 
пост канцлера в 1068 г. и на протяжении нескольких лет осуществлял свои реформы.

    Смысл реформ Ван Ань-ши сводился, как то обычно бывало, к мерам, 
направленным на укрепление централизованной администрации, увеличение доходов 
казны и ограничение интересов и возможностей частного собственника. Был 
произведен обмер полей с целью упорядочить налогообложение, приняты меры для 
улучшения ирригационного хозяйства, что способствов