нца небес. Храм воспроизводил 
образ прекрасных небесных чертогов, а находящийся внутри комплекса пруд, 
заросший лотосами, символизировал место перерождения душ праведников. 
Расположенный на берегу маленького озера с островками и деревьями, храм Феникса 
великолепно вписывался в окружающую его природу, становясь как бы ее частью, 
что является одной из основных особенностей японской эстетики.
     \ Изменения в светском строительстве также были весьма значительны: именно 
в Хэйане сложился новый тип жилого комплекса, наиболее полно отразившийся в 
структуре императорского дворца, построенного в самом начале IX века. Он 
представляет собой сложный комплекс, все строения которого соединены между 
собой крытыми галереями. В центре находился главный парадный павильон (синдэн), 
окруженный многочисленными хозяйственными и государственными помещениями. Здесь 
же был прекрасный сад для прогулок, в котором искусно сплелись созданное 
природой — и творение рук человека. Все это призвано было символизировать 
тесную связь пейзажного сада с буддистскими верованиями в райские миры. Этот 
стиль архитектуры получил название синдэн-дзукури и был распространен вплоть до 
конца периода Хэйан.
     В скульптуре периода Хэйан в связи с распространением эзотерического 
буддизма произошли значительные изменения. Стремясь выразить основную идею этих 
учений хондзи суйдзяку («тайное в явном»), скульпторы пошли по пути усложнения 
скульптурных ансамблей. Увеличивается количество фигур на алтарях, появляются 
изображения, в которых отражена скрытая сущность буддистских божеств, а также 
многоруких и многоголовых богов, каждый лик и каждый жест которых выражал самые 
различные эмоции: от нежности до ярости. Подобные тенденции должны были помочь 
людям постичь изменчивую, как сама природа, сущность буддистских богов. 
Постепенно скульптурные изображения перестают быть прерогативой исключительно 
храмового искусства и «выходят в народ»: появляются статуи на улицах, на 
главных дорогах и т. п. Это были изображения духов стихий, от милости которых 
зависело очень многое в жизни простых людей.
     Все большее распространение получает светская скульптура, появляются и 
развиваются портретные ваяния. Хотя они создавались по буддистским канонам, все 
более заметны в них национальные черты: особенности внешности, одежды, прически 
и т. п., что говорит о зарождении чисто японского искусства, ищущего пути для 
реализации собственного мировосприятия.
     Литература 
     Хэйан, где находилась резиденция императора, стал центром развития 
литературы. Именно этот период принято считать расцветом японской поэзии. В 
хэйанской литературе создается и занимает прочные позиции специфическая метрика 
японского стиха, в пятистишии которого количество слогов в строках 
располагается по следующей схеме: 5-7-5-7-7, которая впоследствии была признана 
как классическая схема танка. Выдающимся памятником литературы того времени 
стала поэтическая антология «Кокинсю», созданная в Хвеке. Расцвет танка привел 
к тому, что этот стих стал общепризнанным способом выражения чувств и эмоций, 
описанием любого события: от военного сражения до наступления весны и первого 
поцелуя, подаренного любимой. Придворная аристократия стремилась к поэтизации и 
повсеместной эстетизации своей жизни. Танка считалась драгоценностью, ею 
хвалились, ее обсуждали, как новый наряд, по умению составлять танка судили о 
человеке, она становится частью придворного быта, а сборники танка, в частности,
 «Кокинсю», становятся обязательным чтением аристократов. Это антология 
уникальна тем, что была одной из первых, инициатива издания которых исходила из 
самых высших слоев общества. Кроме того, составитель сборника — поэт Цураюки — 
сопроводил сборник вступительной статьей, где предпринял попытку систематизации 
истории японской литературы: выделил этапы развития японской поэзии и дал им 
краткую характеристику. Здесь впервые прозвучал тезис о том, что «Кокинсю» 
суждена великая судьба и что именно по этому сборнику будут учиться искусству 
составления танка. В сборник вошло более тысячи стихов, разделенных на двадцать 
циклов, каждый из которых имел название: «Зима», «Весна», «Любовь», «Раздука» и 
другие. Кроме того, антологию можно разделить на три части, согласно времени 
написания произведений. Сначала идут «Старые песни», появившиеся сразу же после 
составления «Манъёсю», затем — «Песни шести гениев поэзии», в число которых 
вошли Аривара Нарихира, буддистские монахи Хэндзё и Кисэн, Бунья Ясухида и 
Отомо Куронуси, а также великая японская поэтесса Оно-но Комати. В заключении 
сборника вошли «Новые песни», авторами которых были сами составители, их друзья 
и помощники. Значение танка невозможно переоценить: место ее в жизни японского 
общества того времени сравнимо разве что со значением поэзии трубадуров в 
средневековой европейской культуре. Это были попытки развития японского 
литературного языка и выработки новых форм в поэзии, повлиявших затем на 
литературу многих соседних стран.
     Развитие поэзии совпало и с развитием прозы, которой все же не удалось 
достичь тех вершин, каких достигла поэзия. Кроме того, танка включались и в 
прозаические произведения, а иногда и вовсе были написаны полностью в стихах, 
сохранив от прозы только название жанра — «моногатари» (повесть), — да схему 
развития сюжета. Вообще первоначально прозаические вставки в поэтический текст 
служили своего рода пояснением к тому, что описывалось в стихах, но уже 
довольно скоро проза уходит с второстепенных позиций и начинает играть 
самостоятельную роль. Одним из первых памятников подобного жанра стала «Повесть 
о старике Такэ-тори» («Такэтори-моногатари»), написанная неизвестным автором 
примерно в середине IX века. Следующим этапом развития японской прозы стала 
«Исэ-моногатари», представляющая собой описание жизни одного из уже упомянутых 
«шести гениев поэзии» — Ари-вара Нарихира. В 125 маленьких отрывках повести 
рассказывается о его любовных похождениях, творческих взлетах и падениях, 
успехах при дворе, во всей полноте раскрывая нам образ этого прославленного 
поэта. Уже