|
в изучении языка. Затем получил стипендию и был принят на специальные курсы
иврита в Иерусалиме.
После этого Калманович избрал нетипичный для репатрианта путь: не стал искать
работу по специальности, а начал подвизаться в партиях как активист по
поощрению алии и абсорбции (вживание, обустройство) репатриантов из Советского
Союза. Многопартийная система в Израиле была ему непонятна: он начал почти
одновременно работать в двух партиях. Когда в одной об этом узнали, ему сказали,
что так не делают, и уволили его. Он остался работать в Партии Труда («Авода»)
в Центре информации под руководством Иегуды Эйлана. А Центр входил в состав
канцелярии главы правительства…
Эйлан представил Шабтая премьер-министру Голде Меир, а та — Матильде Гез,
руководившей отделом алии
в Центральном комитете партии. Ему поручили проводить агитацию среди новых
репатриантов.
Подобный взлет «парня из Каунаса» насторожил руководство Службы безопасности,
тем более, что некоторые данные о его советской жизни настораживали. Но на
предостережение контрразведчиков не обратили внимание. Круг знакомств Шабтая
продолжал расширяться. Среди них были и идеолог «Аводы» Бени Магаршак, и
действующие министры в правительстве Голды Меир — Исраэль Галили и Игал Алон.
Тогда же Калманович попытался поступить в «Натив» («Бюро по связям»), целью
которого было налаживание контактов с евреями СССР и Восточной Европы, и
провоцирование эмиграции в Израиль. Фактически «Натив» входил в состав
разведывательных органов еврейского государства, а его старшие сотрудники
участвовали в заседаниях комитета секретных служб.
Но контрразведка воспротивилась, и ему вежливо отказали. Начали осложняться
дела и в «любимой партии». К началу 1975 года назрел окончательный разрыв между
ним и Матильдой Гез. Он был уволен со своей партийной должности и решил целиком
посвятить себя бизнесу.
Его бывшая коллега Тина Крихели, работавшая с ним в одном отделе,
свидетельствует, что Калманович «не проявлял никаких странностей в поведении,
кроме особого отношения к репатриантам — деятелям искусства».
— Он начал заниматься организацией выступлений для них, чтобы облегчить их
устройство, — вспоминает она. — Но ему сказали, что партия — не контора
импрессарио. Он же утверждал, что это на пользу партии и на пользу репатриантов.
Во время войны Судного дня он даже выезжал с артистами каждый день на фронт
для выступления перед солдатами.
Когда эта его деятельность приняла, по мнению руководства Партии Труда, слишком
широкие масштабы, ему деликатно предложили уволиться и заняться этой
деятельностью частным образом. И действительно, работа импрессарио была той
областью, где Каламанович прошел первую «проверку огнем» как частный
предприниматель.
Он занимался ангажементом зарубежных артистов, организацией выставок и
культурных мероприятий, пробовал себя напрямую в коммерческой деятельности. И
тут в судьбе Шабтая возник человек, сыгравший в ней не последнюю роль и
сумевший обучить многому все еще сравнительно молодого «искателя приключений».
Звали этого «учителя» Шмуэль Флатто-Шарон. Человек которого часто награждали
эпитетами «блистательный», «великолепный», «потрясающий»…
* * *
Флатто-Шарон (он же — Шаевич) родился в польском городе Лодзи. В 1937 году его
семья перебралась в Париж.
Начав с продажи дешевого металлолома в одну из африканских стран, только что
получивших независимость, Флатто-Шарон быстро разбогател, вошел в окружение
французского министра строительства, ловко скупая и продавая земельные участки.
Но затем разразился большой скандал, и министр оказался под следствием. А
Флатто-Шарон решил спрятаться в Израиле, спешно репатриировавшись в 1972 году.
Вскоре ему под руку и подвернулся Шабтай Калманович, продолжавший упорно искать
свое место под израильским солнцем.
Флатто-Шарон нашел в его лице отличного ученика. А Шабтаю было чему поучиться у
своего новоявленного босса. Особенно деловой хватке, искусству совершать сделки,
многим «африканским секретам», позволявшим беспрепятственно проникать в
казалось бы самые заповедные места «черного континента» и возвращаться оттуда
со сказочной прибылью.
Когда босс решил попробовать себя на политическом поприще, Калманович возглавил
предвыборный штаб и вскоре стал у израильско-французского миллионера не мелким
служащим, а другом и доверенным лицом. Это уже была не партийная деятельность,
а скорее — синтез политиканства с бизнесом. Как известно, избирательная
|
|