он с видом оскорбленной невинности обвел всех, в том числе и детектор.

Во время одной из поездок в Женеву за Клинбергом установили слежку. 
Безрезультатно.

Перед ним извинились.

Но в 1982 году, когда утечка информации стала нетерпимой, ШАБАК вновь решил 
заняться Клинбергом, подключив к этому делу сотрудников внешней разведки 
«Моссад».

За ним установили круглосуточное наблюдение и выяснили, что он выехал на 
очередную научную конференцию в Швейцарию раньше, чем следовало. По всей 
видимости, для того, чтобы встретиться там с советским резидентом. Наблюдение 
за рубежом подтвердило это предположение. Тем не менее, спецслужбы не 
торопились с его арестом.

Теперь ШАБАК снял специальную квартиру, из которой круглосуточно следил за 
Клинбергом и прослушивал все его разговоры. Наконец, когда необходимые 
доказательства его вины были получены, прокуратура дала ордер на арест. Но 
только на 48 часов. Все попытки тогдашнего министра обороны Ариэля Шарона 
продлить этот срок закончились безрезультатно. И значит, нужно было придумать 
некий ход, чтобы «расколоть» предателя.

В начале 1983 года начальник советского отдела «Моссада» пришел к Клинбергу по 
очень важному, как он сказал, делу.

— Доктор Клинберг, — продолжил он, — вы, конечно, помните экологическую 
катастрофу в Милане, когда произошла утечка отравляющих веществ. Нечто подобное 
случилось в Малайзии. У нас нет с этой страной дипломатических отношений, но в 
некоторых областях мы сотрудничаем. У вас есть возможность на месте понаблюдать 
за последствиями аналогичной катастрофы. Вы готовы туда поехать?

— Конечно! — откликнулся Клинберг.

А спустя день информация о несуществующей катастрофе в Малайзии была передана в 
Москву. Теперь никаких сомнений не оставалось: Клинберг — советский агент…

17-го января он простился с женой, взял чемодан и вышел во двор своего дома на 
тель-авивской улице Ласков, где его ждала машина.

— Нам нужно еще раз заехать для последнего инструктажа, — сказал сидевший за 
рулем сотрудник ШАБАКа, и ничего не подозревавший Клинберг благодушно кивнул.

Но на квартире, куда они приехали, его ждал отнюдь не инструктаж.

— Предатель! Дерьмо! Подлец! — закричал полковник Хаим Бен-Ами, швыряя чемодан 
Клинберга на пол. — Подонок! — продолжал он, вываливая и швыряя в сторону 
лежавшие в чемодане вещи.

— Мы опаздываем на самолет! — тихо заметил Клинберг.

— Твой самолет пойдет только в одну сторону, — продолжал психологическое 
давление Бен— Ами. — Я жду от тебя признания. Доказательства у нас есть…

— Мы опаздываем на самолет! — продолжал твердить Клинберг и потом прервал 
возгласы полковника одним замечанием: — Меня уже дважды проверяли на верность, 
и оба раза потом извинялись…

— Ну что ж, извинимся и в третий раз, если ошиблись, — уже спокойнее сказал 
Бен-Ами. — Хотя, думаю, что извиняться нам все-таки не придется…

Пришлось через суд дважды продлевать сроки задержания. «Хороший» следователь 
сменял «плохого». Допросы длились по 18 часов в сутки. Применялись все 
известные психологические методы давления. Однако его не лишали сна и не 
применяли к нему физического воздействия.

Клинберг все отрицал… Но на десятые сутки, когда уже почти истек назначенный 
судьей второй срок, — сломался…

Поняв, что с наскока его не расколешь, Бен-Ами прибег к старой, как мир, игре в 
доброго и злого следователя. Он сам играл «злого».

— Ты предатель! — кричал он Клинбергу на допросе. — Причем, не просто предатель,
 а дважды предатель. Ты предал свою страну и память своих покойных родителей…

«Добрый» следователь по имени Йоси, естественно, всячески сочувствовал 
Клинбергу и говорил, что в его ситуации так поступил бы каждый, а теперь надо 
просто покаяться…